Как выжить в современной тюрьме. Книга вторая. Пять литров крови. По каплям

Клетка — собственно не клетка, а участок земли перед древней дверью непонятного назначения, обнесенной решетками, высотой метра четыре. Из нее видны КПП-2 и КПП-1. За КПП-1 — уже воля. Видны также промка и часть СУСа. Милиционеры ходят, смотрят — мы в клетке. Зеки ходят с промки, смотрят, улыбаются. Тот же прапорщик, отпуская:

— Все поняли? — Видимо, это была мера воздействия.

Написал первую в своей жизни производственную статью в местную газету. При коммунистах было легче — шмонов много, и красная линия понятна, и, как итог — вера в светлое будущее. Сейчас, кроме проблем, другой красной линии просто нет.

Славные Клинцы, в двух шагах — Чернобыль, который рванул 26 апреля 1986 года.

Из книги М. Черного «Клинцы и клинчане». На 1994 год видно, что загрязненность радионуклидами составляла 7,33 Ки/Км2, гамма-фон —33 мкр/час, рождаемость тогда уменьшилась вдвое. Смертность увеличилась в полтора раза. А что сейчас? Где узнать?

Узнали. Фон около клуба 141 мкр/час, около проходной —57 мкр/час. Нормально! А где гробовые?

4 марта. Весна, а мороз такой, которого не было и в Новый год. Под двадцать градусов. 3 марта из-за мороза отменили проверку на улице. Замечательный подарок сделали. Я спал под двумя одеялами. Проснулся в девять тридцать, отоспался всласть.

В ШИЗО повесился парень двадцати пяти лет. Сидел на особом, затем на строгом, потом попал на общий. Говорят, оставалось всего два года до звонка. Проигрался в карты. Объявили «фуфлыжником». Получили как с понимающего. Затем попал в ШИЗО, затем эта история.

Внешность попа не говорила о том, что его телу знакомо само понятие поста. Напротив, глядя на его лицо, казалось, что он сейчас лопнет от жира. Батюшка в разговоре вешал паузы, уходил от прямых вопросов и вообще плавал в религиозных темах. На вопрос, что бы вы сделали, если бы к вам на исповедь пришел человек и, исповедуясь, сообщил, что назавтра готовит теракт, где погибнет много людей, батюшка долго и напряженно думал, затем сообщил, что, наверное, по совести правильнее было бы сдать этого человека властям. Не самому застрелиться, не застрелить этого человека, не снять с себя сан, а потом уже пойти и сдать этого человека. Нет. Просто стукануть в органы. При этом батюшка долго распространялся о человеческой совести.

5 марта. Козел отпущения. Древние иудеи брали козла, каким-то образом перекладывали на него свои грехи и отправляли в пустыню, полагая, что тем самым облегчили душу и очистились. Этот козел искупления, или отпущения, звался Азазель.

Неумолимо приближается 8 марта. Точнее, 7 марта, день приезда жены.

Весеннее обострение. На каждом шагу, на каждом углу попадаются демоны. Буквально на каждом. Они разные. Одни имеют должность, другие — статус, кто-то — место. Есть также бесхозные демоны. Встречаются временные демоны, демоны-бомжи, демоны на договоре и блуждающие демоны.

Художник:

— Затрахала меня эта фанерная жизнь: на фанере рисую, на фанере сплю. Не-вы-но-си-мо!

Это был не человек — маргарин. Не вреден, но и не полезен.

Работник колонии в звании капитана имел фамилию Свобода.

7 марта. Прорвав толстую серую преграду небытия, вязкую пленку времени, событий, чужой, злой воли, появилась жена. Шестьсот километров, почти четыре года, другая, тяжелая, черная жизнь расступилась на время, но не пропустила сквозь себя.

Белоусов (он же Протопопов, он же еще несколько дней назад симпатичный майор с широко расставленными глазами) приподнял маску, и оттуда дохнуло смрадом и полезли кости и гнилое мясо.

— В разводе? Значит, никто. Чужой человек, всего-навсего мать его ребенка.

Забегал Шибанов (целый подполковник) — нет. Забегал Ковалев (целый майор) — нет. А Зайцев (бывший хозяин зоны) вообще мне не указ. А «отрядник» вообще никто!

Печальные маски, даже в своем театре не имеющие ролей со словами. Так, массовка.

И случился целый час скучной и никчемной лекции: а я вот с женой двадцать пять лет живу в росписи. Да хоть в жопе! А скорее всего, в дерьме, в радиации. Целых двадцать пять лет. В подтексте этой заскорузлой и тупой лекции: «Господи! Главное — удержаться до пенсии!» Капиталец небольшой сколотил, теперь главное — не поскользнуться. А поскользнуться ох как легко — уже пять человек из семи хватанувших стеклоочистителя, отошли в мир иной, пять жизней как одна копеечка, один в ШИЗО повесился, и попытка побега. А кто за все это отвечать будет? Кто виноват? С кого драть погоны? Кому отмеривать поджопник тяжелым гуиновским сапогом? Зайцев (бывший «хозяин») на больничном. Во чуйка какая! Во мастер! Высокий класс! А тут еще понаехали из отовсюду и следаки, и прокуроры. Из Брянска! А тут еще эта — и не жена, а вообще никто, а я и. о. Отказать!

И отказали. И жена, ставшая на секунду близкой, живой, осязаемой, с неподъемными сумками, без денег, развернулась (развернули, гады!) и потащила назад две трети того, что было куплено, собрано, проделало шестьсот километров. Назад, в черную, холодную и жестокую Москву.