Как взрослые (СИ)

Умирая, ты просил сделать ее счастливой. Вот только кого из..? Они обе несчастны: одна гонится за иллюзией счастья, другая — забыть не может тебя.

А ты просто ушел. Как это по-мужски. И расхлебывать кашу, которую заварил ты, придется мне.

Вспомнился наш последний разговор. Там было сказано многое сгоряча, но главное — во взглядах и случайных фразах.

— Он убьет тебя, Кир. Все под ним, куда ты лезешь?! — Я на эмоциях, поэтому голос срывается на крик. Кир отчаянный и любит лезть на рожон. Только в этот раз все может закончиться плачевно.

Брат отвел взгляд и замолчал. Только что метался по комнате, как загнанный зверь, теперь подозрительно молчит. Не к добру.

— Нужно рискнуть, я увезу ее, — упавшим голосом произнес брат.

— Чем рискнуть? Собственной жизнью? Ему нужна она, и ты ему не соперник. Так что любовь твоя — обуза для всех. И ни к чему хорошему не приведет. Смирись. — Надоело мне сочувствовать, понимающе кивать головой и подбадривать. Ничего не получится — с этим нужно смириться и дальше жить. А Кир, как обычно, выбрал самый «легкий» путь: выкрасть. Авантюрист хренов!

— Нет, смирение — это твоя прерогатива, братец. Я предпочитаю действие. Ее надо спасти, — упрямо повторяет Кир, и я понимаю, что переубедить его невозможно.

— От кого? От себя? Она не сильно-то и сопротивляется. А вот тебя возненавидит. — Мои слова, как горох о стену, отлетели от непрошибаемого Кирилла.

— Нет, меня она любит… — витая мыслями где-то далеко, сказал он. А потом встал и вынул из шкафчика конверт. — Там письмо… передай Рите. Она поймет.

— Кир, не делай этого. Скажи ей, глядя в глаза. — Конверт я не беру, а кладу обратно в тумбочку. — Она тебя любит.

Кир посмотрел на меня в упор. Хотел что-то сказать, но вместо этого подошел и впервые в жизни по-братски обнял меня, хлопая по плечу.

— А ее любит один человек. Думаю, ты понял о ком я, — прошептал и резко вышел из комнаты.

Конечно, я знаю о ком он. Ведь этот человек я.

Нет, лучше бы я лег спать, и не терзал себя воспоминаниями.

Зашел в комнату. Рита спокойно спала, подложив ладонь под щеку. На душе стало уютно и хорошо. Лег рядом на краешек кровати, чтобы не потревожить ее сон.

Знаешь, Кир, мне не нужен тайфун, фейерверк и цунами в одном флаконе. Жить на бочке с порохом — не для меня. Это ты любил праздник, а мой удел — суровые будни. Я не экстримал, не уникум, не творческая личность. Просто человек, с обыкновенными человеческими слабостями, радостями и переживаниями. И мне хорошо так жить, я люблю свою жизнь. Да, ты бы так не смог. Умер бы от скуки на следующий день или сбежал. Рита так и не поняла этого, да и любовь к тебе мешала разглядеть ей очевидное. Мы разные. Ты убегаешь — я остаюсь.

Мой мысленный монолог, обращенный к Кириллу, закончился, и я тупо лежал и смотрел на колышущуюся от легкого ветерка штору.

Шепот брата зазвенел у меня в ушах внезапно, словно ветерок издалека донес его ответ.

— Ты прав, разные, но в чем-то похожи. Найди эту схожесть, братишка, и ты все поймешь.

Я резко распахнул глаза и понял, что ненадолго уснул. Рита тоже открыла глаза и неожиданно нежно мне улыбнулась.

— Доброе утро, Костя, — из ее уст прозвучало мое имя, что не могло не радовать. Значит, улыбка адресована мне.

— Доброе утро, Рита.

Рита

— Как спалось? — в один голос задали вопрос мы с Костей и рассмеялись.

— Отлично, кошмары не мучили, — потянувшись, ответила я.

Костя отвечать не стал, потер глаза и встал с постели. Как же я не заметила, что на нем вчерашняя рубашка, рукава которой он закатал до локтя, и брюки. Значит, спать он не ложился, а может, и пришел недавно. Бесполезно спрашивать. Заметив мой пристальный взгляд, Костя ретировался в душ.

После водных процедур чета Борисовых (до сих пор не могу привыкнуть к тому, что я больше не Кравец) отправилась завтракать. На кухне суетилась Нина (домработница Радомирского), везде все сверкало и пахло, будто не здесь вчера принимали гостей.

— Доброе утро, что предпочитаете на завтрак? — Как только мы вошли, как солдат по струнке вытянулась женщина.

Я нахмурилась, непривычно как-то. Да и я человек простой — лягушачьи лапки на завтрак не ем.

— Можно кофе и булочек? — попросил Костя, усаживаясь на высокий барный стул.

— М-м-м… У меня слабость к выпечке, сколько пытаюсь себя ограничить, все равно устоять не могу. Скоро в дверь не пролезу, — притворно вздохнула я, приговорив уже одну булочку с творогом.

— Вам это не грозит, вы как тростиночка, так что лопайте на здоровье, — искренне пожелала мне Нина, я улыбнулась.

— Спасибо, Нина… простите, не знаю вашего отчества.

— Зовите просто Нина, не надо отчества, — махнула рукой женщина.

— Хорошо, если вам удобно.

— Похоже, все еще спят, — произнес Костя, когда мы остались одни.

— Не удивительно, — хмыкнула я. — Кстати, ты вчера вообще спать ложился? А то я пришла и вырубилась сразу.

Костя отставил чашку на блюдце.

— Плохо спалось, душно было.

— Ясно, ну я пойду еще в бассейне поплаваю, пока все спят. — Я ополоснула, вопреки указаниям Нины, чашки в мойке и отправилась наверх.