Как взрослые (СИ)

Четыре слова понадобилось этому человеку, чтобы отправить меня в нокаут в прямом смысле. Миллион вопросов завертелось в голове. И как на это реагировать? В принципе, ничего криминального в этом нет, но как в старом анекдоте «ложечки нашлись, а осадочек остался». Я не просто была удивлена, я на несколько минут выпала из реальности. У Кости есть ребенок? Ничего плохого не подумайте, но он последний, кого можно уличить в наличии внебрачного ребенка. Фу ты, ну ты, я как в бульварных романах заговорила. То есть Костя слишком ответственный и, если бы вдруг такая неожиданность с ним произошла, он обязательно настоял на том, чтобы ребенок рос в законном браке, в полной семье.

— Рита, не молчи. — Он слегка встряхнул меня за плечи, тем самым выдернув из транса.

— А что говорить? Ребенок есть, и это факт. Ты с его матерью говорил, да?

— Да, я сейчас поеду к ним и вернусь с Тимкой. Она уезжает на несколько дней и попросила за ним присмотреть.

— Хорошо, моя помощь нужна? Может, с тобой поехать? — проявила живое участие я. Мне действительно хотелось поехать с ним, тогда бы приблизительно четверть вопросов отпала бы сама собой.

— Ты детей любишь? — с улыбкой в голосе спросил Костя.

— Ну, своих у меня нет, так что ничего сказать не могу. А вообще люблю. — В моей жизни уже есть один ребенок — кот Степка. К сожалению, опыта общения с детьми у меня немного — ни племянников, ни братьев, ни сестер в наличии не было. Но я не стала сразу расстраивать Костю и отвечать расплывчато «не знаю» или «посмотрим». — Сколько ему лет? — задала резонный вопрос. Представления о грудных младенцах у меня весьма отдаленные. Я даже не знала, с какой стороны к ним подойти. М-да, я просто мать-героиня!

— Шесть лет, так что он уже совсем большой, не переживай. Тимка — золото, — уловил мое беспокойство Костя.

Прикинуть, во сколько Борисов стал отцом, не составило особого труда. Ну, в очень нежном и трепетном возрасте. Вот только странно — почему никто словом не обмолвился тогда об этом радостном событии. И Кирилл о рождении племянника ничего не говорил, и родители братьев. Что же это за тайны Мадридского двора?

— Я полетел, скоро вернусь. А ты спокойно ложись спать, утром поговорим.

— Хорошо, удачи.

Теперь уснуть мне точно не удастся, остается только спуститься на кухню и выпить горячего чая. Глядишь, туман в мозгах слегка рассеется.

Костя

Я гнал с бешеной скоростью по шоссе. Ночной звонок Лёли вывел меня из равновесия. Она снова уезжала с ним, бросая сына. «Болезнь» стремительно прогрессировала. И страдал от этого Тим. Ему и так не повезло родиться в таком окружении, при таких обстоятельствах. Нежеланный ребенок. Не так давно у Лёли проснулся пресловутый материнский инстинкт. Честно, я готов поверить, что она искренне любит своего сына и желает ему добра. Но поступки обычно красноречивее слов и, увы, ее порывов. Он для нее важнее сына. Такую ненормальную любовь можно прировнять к тяжелому психическому заболеванию. Я тоже не верил, что любовь может быть такой извращенной, слепой… Оказалось, что у нее, как и у медали, две стороны. Беда заключается в том, что страдает от этого не только Лёля, но и любящие ее люди.

Этот человек не отпустит ее никогда, столько лет держит за горло, сердце, душу ей выворачивает. Она же летела к нему, как мотылек на свет.

Тим как-то спросил:

— Мама меня не любит?

— Ну с чего ты взял, Тимка? Конечно, любит.

— Тогда почему она уезжает часто и возвращается ко мне грустная-грустная. А когда от меня уезжает, не грустит?

Я обнял тогда этого смышленого мальчика с удивительными ореховыми глазами. Умный. Все он понимает, в отличие от своей матери.

Я приехал вовремя, Лёля в спешке собирала сумку. В возбужденно-радостном состоянии, она упаковывала разноцветные тряпки — сарафаны, платья и юбки. Все самое лучшее.

— Привет, спасибо, что приехал, — даже не взглянув в мою сторону, произнесла она.

— Привет, Тим спит?

Лёля кивнула.

— Папа! — раздался тоненький голосок сзади, я обернулся и присел на корточки, распахнув свои объятья. Тим немедля подбежал и крепко обнял меня за шею.

— Привет, Тимка, какой большой ты уже стал. Растишку, наверное, кушаешь, да? — Я поднял его на руки.

— Нет, я расту. Алла Михална говорит, что я каждый день расту по чуть-чуть. Только мама этого не замечает и считает меня маленьким, — быстро затараторил мальчик.

— Тим! Прекрати тараторить, у меня голова трещит, — раздраженно прервала его Лёля.

— Так, Тимка, а ну-ка пойдем собираться, ты ко мне в гости поедешь.

Мальчик радостно ускакал собирать игрушки, а я, скрестив руки на груди, хмуро взглянул на его мать.

— А он-то в чем виноват?

Она взвилась:

— Ни в чем, ни в чем он не виноват, — застегнула сумку и присела на кровать. — А твоя Рита уже знает о маленьком киндер-сюрпризе?

— Ты хочешь ехать — езжай, да хоть с ума сходи, только ребенку жизнь не ломай.

— Кость, я люблю Тимку больше жизни, ты ведь знаешь, — потерла виски, подняв на меня взгляд. — Когда-то хотела убить, а теперь люблю. Ирония судьбы, не находишь? — горько усмехнулась.