Как закалялась сталь - 2057. Том 3

— Долларов, товарищ, долларов. Этот отдел потому так и называется — СВ, то есть «Сдавайте Валюту». Ир, сходи, покажи ему следующие уровни.

— Есть еще следующие? Уровни? — удивился Руслан, когда они покинули словоохотливого товарища Людоеда, и стали спускаться еще ниже.

— Конечно, — спокойно объясняла Ирина. — После получения информации надо произвести выемку средств, а также ликвидацию хвостов, и исходного материала. Кстати, «хвостами» занимается верхний отдел, мы уже там были.

Ира ткнула пальцем вверх.

— То есть они там эти средства вплетают в биржевые махинации, и выводят уже чистые деньги. Поэтому товарищи китайцы и господа биржевики нам некоторые вольности пока прощают — мы средств вводим больше, чем выводим. Что рекомендует нас как чрезвычайно выгодных партнеров.

— Но… тридцать миллиардов!

— Да, иногда приходится сильно напрягаться. Смотри, тут у нас «барокамеры»….

Они сейчас шли по очень широкому коридору. Справа и слева были стеклянные стены, а за прозрачными стенами — длинный ряд дверей, небольших, чрезвычайно массивных.

— Здесь, после первого этапа, находятся наши «сдавшие валюту». То есть мы пока ничего не извлекаем из их счетов и фирм. Идет проверка информации. Ну и естественно ждем, смотрим, какие службы возбуждаются, кто конкретно ищет и издает приказы на поиск, снова получаем информацию о его соучастниках, и вновь запускаем колесо.

— Они прямо напичканные химией, — говорила как ни в чем не бывало Ира. — Попадают в одну из камер. Камеры обиты мягким материалом. Полная и абсолютная темнота, ни одного фотона света. Воздух специально и тщательно фильтруется. Ровная комфортная температура и влажность. Звук исключен, еда полностью безвкусная. Почти все органы чувств отключены. Зрение. Слух. Обоняние. Вкус. Осязание, фактически — тоже, — перечисляла она.

— В таких условиях время растягивается. Часы кажутся сутками и неделями. Сутки — годами. Недели — вечностью.

— А как же отходы?

— Там полы специальные. Не смогу сейчас объяснить, в общем все втягивается и ничего не остается… да оставаться там особо и нечему, еды и воды им выдается через соски в стенах ровно на функционирование организма.

— И что, они там навсегда? — поежился Руслан от представленного.

— Нет, что ты… Полный слом психики нам не нужен. Через некоторое время мы его подготавливаем к акции. То есть к третьему этапу. То есть он сам, добровольно должен поехать, и перевести средства с одного счета на другой. Кстати, объект, — она произнесла слово «объект» так, что Руслан снова почувствовал что по спине бежит холодок.

— …так вот, объект не видит, обычно, кто к нему обращается. А вот план согласуется и выверяется до запятой, то есть прямо по времени, покупаются заранее билеты, проводятся заранее договоренности, у «объекта» обычно есть легенда, обычно — «задолбало все, сбежал от вас, месяц жил один на Шпицбергене без связи»…

— А на Шпицбергене об этом знают? — спросил кто-то.

— Да. Знают, и подтвердят. Даже доказательства предоставят, как он там в юрте с медведями любовался северным сиянием, — продолжала Ира. — Но обычно это уходит на второй план, потому что события развиваются стремительно, деньги переводятся, в банке на Кипре стоит растерянный человек, не помнящий, и не понимающий ничего. Тебе его жалко?

— В смысле? — не понял Руслан.

— Ну… человек, умный, хитрый, шустрый, богатый, в какой-то мере — преданный, образованный, образцовый семьянин… — и вдруг превращается в кусок биомассы, который готов рассказать все, но не понимает что с ним происходило последний месяц, желающий лишь одного — покоя…

— А четвертый этап есть?

— Да, конечно, — серьезно ответила Ира. — С самого начала, в первый же день им прямо в мозг внедряется микрочип с микрокапсулой, со взрывчаткой, такая иголочка, в несколько раз тоньше самого тонкого человеческого волоса. Там есть и микрофоны, и камеры, куча датчиков всяких… Мы называем эти устройства — Налюдатели. За каждым устанавливается контроль, после третьего этапа мы смотрим — кто его находит, какие вопросы задает. Какие ответы дает объект. Если он сам, или специалисты, исследующие объект, слишком близко подбираются к правде-истине, в голову подается последний, заключительный сигнал…

— А теперь, — сказала шутливо-загадочно Ира. — Пришло время реально удивиться.

Они стояли около обычной двери. Самая обычная деревянная дверь, с ручкой, с единственным замком-бабочкой под плоский ключ. Ирина открыла эту дверь, они прошли через коридор, повернули в какой-то закуток, и встали перед следующей. Эта уже была посерьезней, монументально бронированный вход в современную квартиру.

— Пока дверь за нами не закроется, вот эта — не откроется. Это для того, чтобы кто-то не вздумал их задерживать… — сказала она. — Одновременно обе их открыть невозможно.

Она взялась за ручку и открыла бронированную дверь. Перед ними открылся выход на улицу. Февральские тучи на небе, редкие снежинки кружат в воздухе.

— Как это? — не понял Руслан. — Мы же… спускались, да?

— Да. Вроде. Спускались, — засмеялась Ирина.