Как закалялась сталь - 2057

Наконец Марат поймал дыхание, и втянул воздух так глубоко, как только мог. Он затрепетал от того запаха, который ворвался в комнату вместе с Травиной. Так могло пахнуть только лето, настоящее, с васильками и колокольчиками в наливающейся пшенице.

Не смотря на то, что Травина была вся в черном, от нее, казалось, исходило сияние. Как это делают женщины – Марат не представлял. Но они словно бы это могут. Непонятное древнее волшебство… Засиять даже в темноте ночи так, что виден, по настоящему заметен - свет…

Над Аней нависала какая-то туча, и только спустя секунду молодой человек понял, что это – Стром. Громадная фигура боксера на две головы превышала хрупкую фигурку. Огромные закорузлые ладони словно лежали на плечах девушки – но при этом совершенно не касались ее. Взгляд Стромова был сосредоточен и хмур, но губы зашевелились, и словно сквозь силу послышались слова:

Знакомьтесь. Вот и виновница нашего торжества. Аня. У нее день рождения, - словно в бочку сказал Вячеслав.

Очень рады. Очень приято, - раздался сбоку спокойный голос, и «Четвертый» вскочил с кресла, пододвинул его во главу стола. – Присаживайтесь, сударыня.

Стром перестал быть тучей, сдулся как минимум вдвое, засуетился. В его руках появились тарелки. Еще две женщины помогли ему расставить посуду по столу. Наконец, все уселись.

Выключите эту порнографию, - проворчал один из «крутых», указывая на телевизор. Тот сразу погас, и установилась тишина. Марат невольно подумал, что сейчас присутствует за одним столом в самой странной компании из всех, в которых ему довелось побывать. А уж как Травина чувствует себя – и предположить трудно. Хотя держится хорошо, уверенно.

Комбатик, открывай шампанское, - промурлыкала в тишине Грошева. – Пьем за Анечку. Сколько тебе? Шестнадцать? Боже, как мило… Все, и до дна!

Шампанское хлопнуло… и понеслось.

Марат с перепугу тоже «хлопнул» водки, два раза по полстакана, хотя потом осознал, что это было ошибкой. Его сразу повело, еще сверху шампанское… Скоро разговоры слились в один звук, пол под ногами стал немного кружиться. Как и потолок над головой.

«Срочно что-то съесть. Желательно мясное. Много», - скомандовали остатки мозгов.

Марат начал обжираться, в прямом смысле этого слова.

Когда первое ощущение надвигающегося опьянения прошло, Нечаев с удовольствием включился в разговор. Все как обычно. Спорт, машины, кто-как-где устроился, нашлись даже общие знакомые, в большинстве своем - учителя…

Не вижу, почему бы благородному дону не посмотреть на ируканские ковры? - вдруг раздалась знакомая фраза.

Марат с удивлением обвел взглядом присутствующих. Это была его фраза! Этими словами он зачастую провожал очередного брательника напару с девушкой, если те вдруг решали уединиться в одной из комнат стромовской квартиры. Нечаев и не подозревал, что кто-то из сегодняшних гостей читал хоть что-то из Стругацких. Тем более не думал что хоть кто-то из присутствующих знает эту фразу.

«Двадцать четвертый» прямо и с насмешкой смотрел Марату в глаза. Это он сказал, сообразил юноша. Чем больше он вглядывался в лицо «Четвертого», тем больше замечал того, что было недоступно другим. Высокий открытый лоб, сжатые в нитку губы, глаза с хитрым прищуром.

Да, понял Марат, этот «Двадцать четвертый» наверняка читал и Стругацких, и Лема, и Дюма… Вполне возможно - и многое из того, что Марату только предстоит прочитать.

При этом два места рядом с «Четвертым» оказались пусты. Стром вместе с Аней исчезли.

Марат чуть не подавился очередным бутербродом. Вот заразы! Прямо посреди праздника, да еще как-то успели сговориться. Хотя, наблюдая за обоими, Марат мог дать руку на отсечение, что Стром и Аня за вечер не обменялись и десятком фраз. Любовь страшная штука, улыбнулся юноша.

Между тем у «Двадцать четвертого» зазвонил телефон. Некоторое время мужчина разговаривал, и его лицо из благодушного превращалось в озабоченное. Явно, что разговор «Четвертому» не нравился.

Через некоторое время он отключил телефон, потом стал смотреть на каждого за столом, по очереди, тяжелым, испытывающим взглядом. Но было видно, что ни один из возможных кандидатов для непонятного пока дела – не подходит.

Наконец взгляд «Двадцать четвертого» остановился на Марате. Лицо мужчины застыло. Было понятно, что там, глубоко внутри себя, он взвешивает и решает, делает выбор.

Наконец, человек, выполняющий функции правой руки Деда - решился. Одними глазами он указал Марату:

«Пойдем».

Не задавая никаких вопросов, не испытывая никакого внутреннего трепета Марат встал из-за стола, и направился за Двадцать Четвертым на улицу.

Там, ни слова друг другу не говоря, они уселись в неприметную легковушку – «Четвертый» – за руль, а Марат – рядом.

Также в полном молчании они выехали со двора, и только потом мужчина начал объяснять:

Тут такое дело, товарищ Зуболом…