Читаем Как заключенные в раю (СИ) полностью

Как заключенные в раю (СИ)

Я глядела на него, изучая такое приятное лицо, и думала, что мне никогда не удастся разобраться в природе мужских поступков. Как вообще можно в этом разобраться? Они такие разные и в то же время все схожи между собой. Как сказала Катаржина…

— О боже! — шумно выдохнула я и прикрыла глаза, снова вспомнив о подруге. Итан выпрямился, уставившись на меня удивленно. — Кати… Извини, Итан, извини меня, — я встала, сжала запястье парня, тут же отпустила и пошла к двери.

— Ты куда? — Харрисон направился вслед за мной.

— Я должна позвонить в отель. Мне нужно отыскать подругу.

Добиваться номера телефона того отеля, из которого я сбежала, пришлось около получаса — женщина из справочной службы, вероятно, не выспалась.

Трубку в отеле сняли лишь с третьего раза. Как оказалось, я позвонила прямо в бар, но Кати, после того, как я ее подробно описала, там не обнаружили. Однако, уже собираясь повесить трубку, бармен вдруг воскликнул, перекрикивая музыку, грохочущую на фоне:

— Вот же она! — а после куда-то в сторону: — Мисс, вы Катаржина Чапкова? — небольшая заминка и на том конце провода раздалось: — Слушаю!

— Кати! — вскрикнула я, а сидящий напротив меня Итан дернул бровями, тихо посмеиваясь и качая головой, и устало потер глаза. — Я заберу тебя! Ладно?

— Ох, боже, — отозвалась подруга недовольно, и я удивилась, что по голосу она вполне адекватна. — Хочешь — приезжай. Джоуи до невозможного обижен на тебя.

Бросив осторожный взгляд на Итана, который невольно прислушался, хотя делал вид, что безразлично смотрит в темень за окном, я вздохнула. Он покусывал нижнюю губу и, могу поклясться, ждал продолжения разговора — Кати кричала в трубку слишком громко, парень явно мог разобрать что-то из ее слов.

— Прости меня, — проговорила я, — мне очень стыдно перед ним… И почему… почему Джоуи, Кати?

— Потому что Джоуи Темпест, Миа! — прокричала Чапкова, так как музыка заиграла еще громче. — Йоакима Ларссона больше нет! Ты хотя бы иногда читай новости!

Растерянно слушая подругу, я очень хотела освободиться от внимания Итана, но он явно не собирался уходить.

— Я сейчас приеду. Сейчас же приеду, — я вскочила, краснея под взглядом Харрисона.

— Он… он все еще там?

— Боюсь, ты много хочешь, — ошеломила Кати, — Джоуи уехал с ребятами и, Миа, не думаю, что у них будет мальчишник.

Я не уловила момента, когда отбросила трубку, словно обжегшись, но Харрисон поймал ее и положил на место. Потом он поднялся и встал напротив меня, сунув руки в карманы брюк.

— Спасибо… — неизвестно зачем прошептала я и прилегла набок. — Можно я побуду одна?

— Можно, — согласно кивнул Итан, со вздохом присев перед моей кроватью на корточки. Он долго рассматривал мое лицо, скользя по нему непривычно тоскливым взглядом, а после добавил: — Вы, девушки, такие странные. Зачем выбирать себе того, кому ты не нужна?

Я посмотрела на него пристально.

— Да, зачем, Итан? Ты ведь делаешь то же самое.

Боже, какими глазами он уставился на меня, будто в нем что-то взорвалось, а огонь, вспыхнувший во взгляде, немного напугал. Я сглотнула, не мигая буравя парня напряженным взором, боясь отвернуться — вдруг пропущу момент, когда он сорвется.

Но ничего не произошло. Итан просто сцепил пальцы рук, уперев локти в колени, и слегка прикусил костяшки, в ответ глядя на меня задумчиво и как-то… странно.

— Я понял тебя, — наконец, моргнул он, выпрямился и повторил: — Я понял.

Еще бы не понять. Я буквально хлестнула своими словами по его щекам, самой стало невыносимо стыдно из-за такой не присущей мне жестокости. Я вообще менялась на глазах, не осознавая этого, и лишь теперь, когда столкнулась с чужими чувствами, приняла факт — меня ломало изнутри. Я сделала Итану больно, потому что мне тоже было очень больно. Это ли не жестокость?

Я не поехала за Катаржиной. Она вскоре примчалась сама. Расстроенная и молчаливая умылась, улеглась рядом со мной и, обняв меня, пробормотала:

— Ничего, вы еще встретитесь. Я уверена.

Только я не знала, хочу ли видеть Йоакима… Джоуи…

Кого из них? Ведь подруга так и сказала: «Йоакима Ларссона больше нет». Могло ли это значить, что теперь мне предстоит познакомиться с другим человеком? С солистом рок-коллектива, о котором я ничего не знаю. Не знала и раньше, а теперь — подавно.

— У тебя есть их пластинка? — спросила я в темноте.

— Есть.

— Давай послушаем…

Вплоть до рассвета мы с Катаржиной, тихо включив старый проигрыватель и устроившись на одеяле, расстеленном на полу, слушали новый альбом группы «Europe», а после и старые записи, и я со страшной осмысленностью понимала, что никогда не смогу отдать свое сердце другому. Оно буквально заклеймено Йоакимом Ларссоном, его голосом, взглядом. Это навсегда. Невероятно, что такое вообще возможно. Но ведь и правда возможно. Однако от того и было тошно: я никогда не стану счастливой, просто не смогу без него.