Как заключенные в раю (СИ)

Что я запомнила из поездки в США? Ничего особенного. Все казалось серым и одинаковым. Еда безвкусная, напитки не согревали. Все одинокое и мерзкое. И я уже совсем не я. Лишь тень. Мне положено сидеть у койки подруги, но и там нет места. Нет подруги. Нет никого и ничего. Любовь? Что такое любовь? Мерзкое слово, пустое и трагичное. Не могу впустить это в свое сердце. Оно слишком огромное и там поместились все, но не безразмерное. Кому-то придется покинуть мое сердце. Но… но почему всем сразу?..

Я промокла под проливным дождем. Болело горло. Начался насморк. Я простудилась и презирала весь мир. Мне было очень больно. Во всех смыслах.

Мои колени дрожали, когда я ютилась на кровати, сжимая окоченевшими пальцами трубку.

— Не надо, Миа, — охрипнув, ответил Темпест, — если ты сейчас скажешь, что все кончено… Я… ты сбежала, Миа. Ты бросила меня. Но не смей сейчас говорить, что это правда. Я не могу, я не прощу тебя. Слышишь? — его голос опустился до шепота: — Я найду тебя, Миа, обещаю. Я не должен, знаю, но найду. Мне плевать на все то, что наговорил этот подонок, и та девица…

— Что… — я даже не смогла выдержать вопросительную интонацию. — Что ты говоришь? Джоуи, ты ведь с ней не…

— Не спал. Он солгал. Я клянусь…

«Я верю тебе».

— Я не верю, — прохрипел мой собственный голос против моей собственной воли.

— Миа… малышка, я умоляю, не делай глупостей, ладно? Давай поговорим.

— Не знаю о чем.

Мои глаза страшно щипало от подкатывающих слез. Я сглатывала слюну, что наполняла мой рот, будто это был яд, разъедающий слизистую, но на самом деле смахивало на ангину. Голова раскалывалась.

— Ты ведь лжешь, — я была в этом уверена.

Молчание затянулось. Меня мутило, и я прилегла на подушки.

— Я… — начал было Темпест. — Я ничего не сделал.

— Не будь трусом.

— Что?

— Признайся.

— Миа… Я не…

— Я. Тебе. Не верю, — отчеканила я, хотя силы были на исходе.

— Миа, — позвал он, и мои веки опустились, закрывая мир от меня.

Я глубоко вдохнула и сказала в ответ:

— Это конец, Джоуи. Мне с этим не справиться. Прости… и, прошу тебя, не ищи меня. Не надо.

— Миа! — рявкнул Темпест. — Не поступай так со мной! Я знаю, что страшно виноват перед тобой…

«Замолчи, Джоуи, ты убиваешь меня».

— Миа… — снова позвал он, когда я упрямо промолчала. — Скажи мне… это правда?

— Что?

— Итан показал мне кольцо. И та девушка, Мелани… Она сказала, что ты выходишь за Харрисона…

— В какой момент она сказала это, Джоуи? — не узнавая себя, прохрипела я. Серая стена сгорала под моим взглядом, потому что глаза уже были широко распахнуты, и я тоже сгорала вместе с этой обшарпанной стеной. — В момент, когда ты ее целовал?

— Она сама набросилась на меня! — не удержался от крика Темпест. — Ничего не было! Она просто привязалась, когда я возвращался от тебя. Мелани сказала, что слышала кое-что о вас с Итаном. Я… я хотел знать…

Как может все измениться в один миг? Вот так. Именно тогда, когда ты осознаешь, что тебя все предали. Оклеветали.

Ты мчишься на помощь к подруге, которая не признается тебе в своих пагубных привычках.

Ты бросаешь единственного человека, которому отдала сердце, ведь он тоже солгал.

Ты понимаешь, что твой надежный друг — не друг тебе вовсе, потому что погряз в ревности и обидах.

Ты считаешь, что никто никогда не причинит тебе боли.

Ты понимаешь, что все они принесли тебе боль.

— Ты поверил Мелани, Джоуи? — отозвалась я. — Мне жаль… — и уверенным твердым тоном, из последних сил контролируя свои голосовые связки, которые то и дело стремились сорвать мой голос на визг, сказала, — я всегда буду думать о тебе. Мне не нужно твое присутствие. Я не хочу смотреть на то, как ты где-то с ними… ты мой и ты с ними… Это низко для меня. Я говорила тебе… Дело времени, Йоаким, но ты должен понимать, что мои чувства, они первые, твои же испытали много. Мне очень, очень жаль, Джоуи. Но так продолжаться не может. Я видела все эти фотоснимки в газетах. Твои вечеринки… Сейчас еще и Пратт. Ты словно не насытился этой жизнью. Тебе словно нужно все и сразу… Мне больно, Джоуи…

— Миа! Не смей! Не смей! Это глупо!.. Миа…

«Я люблю тебя».

— Это конец… Йоаким. С меня довольно.

Опустить трубку на аппарат, чтобы не слышать его гнева и разочарования. Чтобы не представлять, как пылают огнем светлые глаза. Какие у него волосы… губы… руки… плечи…

Какой он сам. А какой он?

Губы все еще дрожали.

Мог ли кто-то кого-то любить так, как я любила Джоуи? Почему он? Кто он такой?

Джоуи… Он — это боль, которую я выдумала себе сама. Он — страдание, которое мне не хотелось покидать. Он — счастье. Он — любовь всей моей жизни. Я не стану искать его глазами в толпе. Его не будет там.

Это конец.

Крик вырвался из недр души, опаляя глотку. Ненавижу кричать, но иногда это так нужно…

***

Весна 1988-го. Окончание учебного года. Лондон

Моя жизнь превратилась в глупое кино. В потрепанный роман из библиотеки. Я готова была броситься на край пропасти, которую создала сама своими невинными детскими иллюзиями.

Он пообещал отыскать меня. Я так хотела, чтобы это не было правдой.