Как женить слона

– Проходите, – буркнул он и снова исчез за дверью. Мы переглянулись. Шансов на то, что Гриша передумает, не было. Мужчина в ярости, слеп и думает только о том, как наказать, покарать, уничтожить врага. Всю его жизнь он тренировался, как бороться с врагом, и вдруг у него появился реальный шанс показать себя.

– Слушаю, – угрюмый следователь даже не посмотрел на нас, продолжая заполнять какие-то бумаги. Надо признать, в чем в чем, а в бумагах на его столе недостатка не было. Они лежали стопками вокруг него, одна была небрежно брошена прямо поверх допотопного принтера. Связки бумаг, перевязанные бичевкой, также лежали на полу под окном. Писанина. Хорошо, что у нас в банке большая часть работы делается на компьютере.

– Мы хотим подать заявление… – начал говорить Григорий, но запнулся. Следователь оторвал взгляд от бумаг и протянул ему один из бланков со стола.

– Пишите, – кивнул следователь равнодушно, но и без вражды. Ничего другого он от нас не ожидал. Не чай же мы сюда пришли пить. Не иначе как с жалобой заявились. Гриша покрутил бланк в руках.

– А что писать?

– А что у вас случилось? Ограбление? Кража? – предположил следователь.

– Нет, – буркнул Гриша и побледнел. Повисла пауза, после которой следователь впервые по-настоящему посмотрел на нас, как на живых людей, а не призраков, появляющихся и исчезающих в его кабинете. Он отложил бумаги и наклонился вперед.

– Рассказывайте.

– Рассказывай, – кивнул мне Григорий, как бы невзначай переведя стрелки на меня. Я обомлела и вытаращилась на молоденького следователя. Ну нет, ни за что я не стану козлом отпущения. И козлихой тоже!

– Изнасилование, – выдавил Григорий и осел на стул рядом со столом. Следователь среагировал интересно. Он осмотрел нас еще раз, словно пытаясь определить, кто из присутствующих здесь дам был изнасилован. Средних лет, высокая, сухощавая я, пожилая Алевтина Ильинична или забившаяся в угол, играющая в убийцу фруктов девочка-подросток, демонстрирующая полнейшее равнодушие к происходящему. Однозначно равнодушие.

– Освидетельствование делали? – вздохнул следователь.

– Нет еще, сразу к вам.

– Когда произошел инцидент? – и он снова склонился над бумагами. – Рассказывайте, рассказывайте. Я ж не могу из вас слова клещами тянуть.

– Гриша, может, пойдем? – в последний раз попросила я. Гриша нахмурился.

– Мою дочь Варвару пятнадцати лет совратил взрослый мужчина. Я правильно понимаю, что это изнасилование? Он не имел права и пальцем ее касаться.

– А она возражала? – спросил следователь тоном, от которого Варвара вздрогнула и густо покраснела. То ли еще будет.

– Допустим, она не возражала. Это же ничего не меняет, да? – в голосе Григория появились агрессивные нотки. Он тоже не дурак, понимал, что следователям ни за какие гроши не нужно лишнее дело. Но Григорий был прав, хоть я и не понимаю почему. Следователь кивнул.

– Меняет, но не сильно. Пишите заявление, это называется половое сношение с лицом, не достигшим шестнадцати лет, – и следователь внимательно и бесцеремонно оглядел Варвару. – Многократно или только один раз?

– Многократно, – сжал зубы Григорий.

– Извините меня, уважаемый отец, но мне нужно опросить саму потерпевшую. Вы не могли бы поменяться с дочерью местами?

– Конечно, – Григорий встал и жестом подозвал уже в полной мере паникующую Варю.

– Имя?

– Варя, – пробормотала она после мучительной паузы.

– Полное, – следователь говорил с нашей девочкой так сухо, словно мы все шли по пустыне, и ни капли воды, ни миллиграмма сочувствия.

– Варвара Григорьевна Сафьянова.

– Возраст.

– Пятнадцать лет.

– Угу, ясно, – буркнул следователь, и Варя покраснела, а глаза ее наполнились слезами. – На экспертизу согласны? Есть у нас повод думать, что мы что-нибудь сумеем зафиксировать?

– В каком смысле? – перепугалась она.

– Семенная жидкость, следы полового сношения, возможно, ссадины, царапины. Сексуальные действия носили неизвращенный характер? – следователь сыпал вопросами, как пулями. Варя краснела, зеленела и под конец разрыдалась.

– Я не знаю, не понимаю, – всхлипнула она. Я бросилась в коридор, купила в единственном на все здание аппарате сладкую газировку – и принесла ее дочери.

– Ну, тише, тише. Вы в безопасности, не волнуйтесь. Это стандартная процедура, – следователь говорил слова, но глаза его были пустыми. – Нам же нужны доказательства, чтобы привлечь к ответственности именно того, кто виновен.

– Пока я только чувствую, что я сама в чем-то виновна, – бросила я, злая, как черт. Ну разве так можно? Я-то думала, что для жертв насилия должны быть какие-нибудь психологи, помощь, поддержка. Но уж точно не такие вот сухари с головой, набитой статьями из Уголовного кодекса.

– Не надо передергивать, – нахмурился следователь. – Без экспертизы вам даже дело никто не возбудит, откажут. Потому что нельзя голословно обвинять людей в преступлениях.