Как жить?

Все она умела, принимала любую позу, любила разные, а что не знала, охотно разучивала и могла это делать вдвоём, а могла и втроем, и больше, и в любых сочетаниях. Причём везде: в подъезде, в собственной квартире почти на глазах у мужа, в воде, на снегу. Однажды нас чуть не застукала милиция. Это было поздно вечером в парке. Я сидел с расстегнутыми штанами, а она уткнулась в мой пах и алчно причмокивала. Это она любила. Я долго поддерживал с ней знакомство, хотя и не дорожил им особенно. Но я ценил её искусство, звал её и не жалел — она не требовала удовлетворения, то, что она делала, её вполне устраивало, и после бессонной ночи она улыбалась посиневшими натруженными губами и уходила довольная.

Она была первая, кто открыл мне эту сторону плотских отношений. Случилось это на берегу реки, ранним утром.

В это лето мы часто делали двух-трехдневные вылазки за город. Брали одну-две палатки, девушек и располагались где-нибудь у воды. Палатки всегда не хватало. Спали по очереди. Кто-то оставался у костра, а в середине ночи, распалив огонь, будил замену. На этот раз будили меня. Ах, как не хотелось выходить! Только уснул, пригрелся, и вот на холод, на сырую траву. Сонный я побрел к костру.

Камень, на котором я сидел, был холоден как лед. Костер прогорел. Жар гнездился в двух обугленных поленьях. Надо идти за дровами.

И это время палатка зашевелилась, послышались заспанные голоса. Показалась Ира. Она съежилась и юркнула за палатку в кустарник. Через некоторое время она появилась и пошла, было, досыпать, но узнала меня:

— Так и околеть можно.

Мы принесли по охапке сучьев. Костер ожил, затрещал, дымно потянулся вверх. Мы быстро согрелись. С реки наползал туман, и звезды начинали бледнеть. Свежело. Запахло водой.

Мы устроились на краю обрывистого берега. Тихо. Все беспробудно спит. Всплески внизу — сонно посапывает река Как хорошо, когда всё спит, а ты нет, и не чувствуешь себя одиноким. Мы прижались друг к другу. Потом разговорились. Я очень мало знаю ее, а ведь мы знакомы давно и живем по соседству. У нее муж, с которым ее мало что связывает. С нами она была дружна, но шашни не водила. Она говорила об одиночестве. О том, как можно быть одинокой среди друзей, если нет любви. Как постыла ей эта добропорядочная жизнь без любви. Она вот махнет рукой, пошлет все к черту и заведет любовника. Она будет угождать ему, мыть его ноги, делать, что он прикажет. Она хочет любить, и ей наплевать, что об этом скажут. А если любовник ее бросит или она разлюбит его, она обязательно заведет другого и снова растворится в нем. «Не помню, когда последний раз целовалась — разве это жизнь?»

Я обнял ее. Щеки моей коснулись холодные губы, она дышала часто и глубоко.

— Нас могут увидеть, — прошептала она.

Мы огляделись. Белесые космы растянулись по берегу. Брезжило утро, но до рассвета было нескоро.

Мы забрались в густую чащу из молодняка и кустарника. Ира присела на разостланное одеяло и запрокинула голову. Гибкое тело тряслось от напряжения, жалось ко мне и ерзало нетерпеливо. И чем больше одолевало меня желание, чем жестче я теребил маленькую тугую грудь, чем сильнее кусал покорные губы, тем требовательнее становилась Ира, она разбросала ноги и тянула, тянула меня к лобку, прижимала руки мои к разгоряченному взмокшему животу и, вскидывая ноги, открывала мокрые алые губы, пылавшие изнутри чувственно и жарко. Я уже начал побаиваться, как бы она не взбесилась, не исцарапала, не искусала меня. Но кровь хлынула в члены. Я начал разворачивать ее и уже закинул на свое плечо ее ногу, но она вдруг высвободилась и повалила меня набок. Больно сжала Его, отпустила и затем, взявшись обеими руками, поцеловала Его:

— Можно?

Меня раздирало желание, я хотел сильной активной борьбы, я плохо понимал, зачем ей это надо, но промолчал. Она опустила ресницы и как-то отрешенно, медленно разевая рот, уткнулась лицом в низ моего живота, я вскрикнул от неожиданности: мятущийся кончик ее языка задрожал на самом чувственном месте. Потом закружился, словно опутывая веревкой, у меня все горело, каждое прикосновение вздувало вены, я твердел как кость, напряжение было так велико, кровь приливала с такой силой, что казалось, не выдержу и брызну высоким красным фонтаном.