Как жить человеку на планете Земля?

Виктор: В то же время, следует подчеркнуть, что признавая свободу воли человека, Вы, Декарт, тем не менее, также ограничиваете ее могуществом Бога. Свобода человека признается Вами только в рамках Божественного предопределения, но от дальнейшего обсуждения этого вопроса Вы уклоняетесь.

Декарт: Поскольку мы постигаем необъятное могущество Бога, нечестиво предполагать, будто мы можем совершить то, что он заранее не предопределил сам. Правда, нашего понимания недостаточно для усмотрения того, каким образом (и почему) он оставил свободные поступки человека не предопределенными.

Виктор: Гоббс понятию свободной воли противопоставляет понятие обдумывания, которое и заканчивается определенным действием.

Гоббс: Обдумывая намерение, мы размышляем. Последний импульс к совершению или не совершению действия называется волей, в собственном смысле этого слова. Считаю волю следующей за последним предписанием разума. Я признаю такую свободу, в соответствии с которой могу делать что-либо, если желаю. Но выражение «я могу желать, если хочу» считаю абсурдным.

Виктор: Гоббс, таким образом, утверждает несостоятельность трактовки понятия свободы воли, как основы каких-то индетерминистских действий человека. Спиноза, рассуждая о побуждающих началах человека, также исповедует точку зрения «железного детерминизма». Но он еще более консервативен в своих суждениях и полностью отрицает свободу человеческой воли.

Спиноза: В душе нет никакой абсолютной или свободной воли, но к тому или иному хотению душа определяется причиной, которая определяется другой причиной и так далее до бесконечности… Воля не может быть названа причиной свободной, но только необходимой (всегда найдется причина, которая ее определяла бы к действию). Воля определена отдельными желаниями, каждое из которых детерминировано опять-таки определенными причинами. Мнение о свободе воли возникает только от незнания людьми цепочек причин. Воля и разум – одно и то же.

Виктор: В чем-то Спиноза прав, если в цепочку причин включить и импульсы от первовещества. В целом все же можно отметить, что у философов периода Нового времени нет особых противоречий с античностью, но они в большей степени используют данные современной им науки для познания прежде всего движущих причин объективно существующего мира, а не каких-то абстрактных конечных последних причин. В то же время у Джона Локка вновь появляется и неоднократно повторяется мысль об иерархии мыслящих существ во Вселенной, что соответственно усложняет до предела проблему трактовки свободы и необходимости в действиях человека.

Локк: Я называю их хорошими и плохими ангелами, которые обладают достоинствами и способностями, намного превышающими наши слабые свершения и ограниченные мыслительные способности. Но определить предел силы, которой каждый из них обладает, было бы слишком смело для человека, находящегося в темноте и устанавливающего пределы тому, что находится на расстоянии бесконечности от его системы и за пределами его понимания. От нас скрывается в непроницаемом мраке почти весь интеллигибельный мир, который несомненно больше и прекраснее мира материального. Между нами и великим Богом есть разные степени духовных существ. Спрашивать, свободна ли человеческая воля, – так же нелепо, как и спросить, квадратна ли добродетель. Воля человека всегда детерминирована. Но воля есть внутренняя сила и ее проявлениям может быть поставлен предел или нет. Правильным является не вопрос, свободна ли воля, а вопрос – свободен ли сам человек.

Виктор: Как видим, он возвращается к первому аспекту выше поставленного вопроса о соотношении свободы и необходимости. В целом, Локк, как и Гоббс, верит в разум человека (данный ему от Бога) и отдает ему приоритет в руководстве человеческими действиями, утверждая, что последняя инстанция, к которой человек прибегает в определении своего поведения, есть его разум. Необходимость и возможность добиваться собственного счастья на разумном основании есть, по его мнению, основа всякой свободы. Взгляды Локка развивает Готфрид Лейбниц, хотя и в жесткой полемике с ним, разграничивая, прежде всего, понятия свободы воли и ее детерминизма. Психологические исследования Лейбница в основном совпадают с его оригинальными философскими взглядами, в основе которых лежит его витализм и монадология.

Лейбниц: Как уже было мною сказано, повсюду разлита активная первичная сила, которую можно назвать жизнью. Жизнь следует рассматривать как некую силу, неравномерно распределенную по космическому пространству, и каждому телесному образованию присуща своя степень жизненной силы, – соблюдается принцип индивидуальности.

Виктор: И у Вас вновь звучит идея иерархии разумных существ во Вселенной. При этом утверждается, что основа повсюду одна и та же, – живой атом, монада. В этом основной принцип Вашей философии.