Как жить, когда близкий перестал тебя узнавать. Психология семейного кризиса

Когда я увиделась с отцом после операции, у него был совершенно другой взгляд. Он был полон отстраненности, и мне казалось, что отец уже никогда не вернется в то состояние, в котором он находился до падения. Годами позже от соведущих нашей группы поддержки, у которых было медицинское образование, я узнала, что наркоз часто приводит к усугублению симптомов деменции[47]. Это не означает, что наркоз вызывает деменцию – доказательств этому нет. Но у человека, который уже болеет деменцией, после общего наркоза могут ухудшиться когнитивные способности. То же самое касается и травм головы. После серьезного увечья состояние пациента с деменцией может значительно ухудшиться.

Мой отец однозначно изменился после той операции. Это заметили все его близкие, но ухудшение состояния отца мы списали на сложности, связанные с травмой. И даже если бы мы знали о том, что общий наркоз влияет на симптомы деменции, мы всё равно не смогли бы отказаться от данной процедуры – у отца был серьезный перелом, требующий хирургического вмешательства.

На тот момент в приоритете было его физическое здоровье. Нужно было реорганизовать пространство в его доме и нанять новых сопровождающих. У отца появились ходунки, к нему стал приходить физиотерапевт. Сопровождение стало круглосуточным. В какой-то момент мы решили перенести кровать отца в помещение, которое некогда было его кабинетом. Отныне и до конца его дней оно называлось «его комната».

Отец уже находился на той стадии болезни, когда мне было всё труднее и труднее поддерживать свою веру в то, что я могу пробиться сквозь заслон БА и поговорить с ним. За все десять лет болезни отца этот период был для меня наиболее тяжелым. Ночью я, естественно, плакала, меня одолевали кошмары. В одном из таких снов я оказалась в Пасифик-Палисейдс, в доме, где прошло мое детство. Там были мои родители, брат Рон и одна из наших собак, которая в старости заболела настолько серьезно, что ее пришлось усыпить. Во сне мы везли ее к ветеринару именно с такой целью, и вдруг отец сказал: «Нет, это вы меня усыплять везете». Я проснулась, задыхаясь от слез и боясь снова уснуть, настолько реальным казался этот кошмар.

Я очень хотела рассказать о своем состоянии и душевном кризисе кому-то из близких, но это было невозможно. Мой брат Рон – атеист. Если бы я связалась с Майклом, мать перестала бы со мной общаться. Морин умирала. Обсуждать свои душевные переживания с матерью мне бы даже в голову не пришло. Что касается моих друзей, то за несколько лет до этого я решила не обременять их рассказами о БА, поэтому мне было очень одиноко. Единственным человеком, с которым я могла бы поговорить о подобных вещах, был мой отец.

В детстве я часто спрашивала его о Боге. За нашим домом находился холм, куда он водил меня запускать воздушного змея. В один из таких ветреных дней я встала на цыпочки, подняла руки к небу и спросила отца, как высоко нужно тянуться, чтобы достать до Бога. Он опустился рядом со мной на колени и объяснил, что тянуться вовсе не надо – Бог повсюду: вокруг нас и внутри нас. Мы просто должны разговаривать с Ним. Это одно из самых ценных для меня воспоминаний: как отец опускает колени на грязную тропинку, над нами плывут огромные облака, и он преподает мне урок о Боге, который я запомню на всю свою жизнь.

Спустя много-много лет, когда болезнь унесла отца в другую реальность, мне опять показалось, что Бог пребывает где-то очень далеко от меня. И я решила: единственное, что может мне помочь, – вера, на которую я опиралась всю жизнь и которую мне нужно восстановить. И для этого мне нужна была помощь отца. Навещая родителей, я выбирала моменты, когда мать была занята, и просила сиделок оставить меня наедине с отцом. Когда мы оставались вдвоем, я шепотом обращалась к нему. Я рассказывала ему о самых разных вещах: как мне жаль, что я ранила его своими протестами, как я хранила в своем сердце все уроки, которые он преподавал мне в детстве, – уроки о вере в Бога, который всё видит. Я говорила, что чувствую себя потерянной, что вера меня оставила, что я тоже хочу получить от Бога какой-то знак – прямо как он, когда в юности проснулся и почувствовал на своих плечах прикосновение невидимых рук. Мне очень нравилась эта история, я часто просила отца рассказать ее. Он говорил, что сел на кровать, ощущая любовь и защиту, и знал, что у него на плечах лежат руки самого Бога. Всю жизнь я хотела получить подобный знак. И пока я рассказывала об этом отцу, в его взгляде что-то изменилось, и в глубине души я услышала, как он говорит мне: «Бог всюду оставляет свои знаки, нужно лишь обращать на них внимание».