Как жить в Викторианскую эпоху. Повседневная реальность в Англии XIX века

Когда в Ирландии не хватало продовольствия в 1780-х годах, британское правительство в Вестминстере запретило экспорт из страны продуктов питания, чтобы гарантировать наполнение рынка и последующее снижение цен. Но в 1840-х годах, когда сотни тысяч людей погибли от голода и еще сотни тысяч страдали от истощения и болезней, ирландские продукты продолжали отправлять за море, главным образом в Англию. Ужасающие сообщения поступали в Лондон, но очень немногие стоящие у власти были готовы им верить — большинство усматривало в них лишь намеренное сгущение красок и дешевый драматизм. Все больше и больше голосов присоединялось к крикам о помощи, но власти были непоколебимы. Политическая элита твердо верила в свободный рынок и его способность приспосабливаться к экономическим колебаниям. Вмешательство, считали они, только ухудшит ситуацию — бесплатные раздачи продуктов спровоцируют зависимость и подорвут предпринимательскую деятельность. По сути, в это отчаянное время государственное снабжение фактически прекратилось. Между тем, как писал Уильям Эдвард Форстер, целые общины превращались «в ходячие скелеты — мужчины отмечены ужасной печатью голода, дети плачут от боли, женщины в некоторых домах так ослабели, что не могут подняться на ноги». Целые семьи находили мертвыми на полу в пустых хижинах. Трупы мужчин, женщин и детей лежали вдоль дорог. В работных домах и больницах ослабевшие, изможденные люди толпами гибли от лихорадки.

Рис. 57. Картофельный голод в Ирландии, 1847 г.

Illustrated London News, 1847.

Экономика Шотландского высокогорья также опиралась на картофель, но, к счастью, там погибло гораздо меньше людей. И все же нищета и голод вынудили 1,7 миллиона шотландцев эмигрировать. Два отчаянных исхода из далеких от средоточия власти регионов остались шрамом на лице Британии. Ужас голода 1840-х годов с несоразмерной тяжестью лег на Ирландию и Шотландское высокогорье, но и остальные районы Британии тоже почувствовали на себе его дыхание.

Количество пищи и ее разнообразие зависело от того, в каком регионе Англии жить. В 1844 году, до начала фитофторных волн, Фридрих Энгельс описал рацион рабочих из северных промышленных городов Англии: «Мы обнаружили, что животная пища у них сокращена до небольшого ломтика бекона, добавленного в картофель. Южнее нет даже этого — там едят только хлеб, сыр, овсяную кашу и картофель». Другой автор, А. Комб, в своем трактате о пищеварении утверждал, что бедняки в северных городах питались исключительно кашей и картофелем. Хотя этот рацион вряд ли можно назвать богатым, включение в него овса все же означало, что у этих людей появлялось больше шансов устоять против голода во времена картофельного неурожая. В низменных районах Шотландии и в самых северных точках Англии основой рациона служили овес и молоко, дополненные разнообразными корнеплодами. В других местах овощи были рабочим не по карману и появлялись на столе крайне редко. Таким образом, несмотря на почти полное отсутствие мяса и рыбы, рацион рабочих в Северной Англии все же обеспечивал разумный баланс питательных веществ.

Однако рацион сельских рабочих на юге Англии был скудным. Люди выживали даже не на каше и картошке, а на одном только гораздо менее питательном хлебе. При всех своих недостатках рацион северного фабричного рабочего все же больше способствовал укреплению организма, чем рацион южного сельского жителя, особенно если тот отказывался от пива, которым раньше запивал хлеб, а нищета и привычка пить чай постепенно выводили пиво из привычного потребления сельского рабочего. В начале правления королевы Виктории южная сельская семья съедала в день одну буханку хлеба весом около 500 г. По сравнению с этим даже рацион, предусмотренный Законом о бедных для трудоспособных мужчин на четыре дня в неделю выглядел почти привлекательно, хотя состоял лишь из 850 мл жидкой овсяной каши, 540 г хлеба и 100 г сыра. Постоянный голод был обычным явлением. В 1865 году Джозеф Терри написал мемуары, в которых оглядывался на свое детство, прошедшее в довикторианские времена: «Я не смог бы описать, даже если бы желал этого всем сердцем, что мне пришлось перенести из-за недостаточного питания… Порой у меня во рту целыми днями не было ни крошки. Иногда я питался одной только репой, надерганной в полях, или какими-нибудь дикими плодами и кореньями, которые удавалось добыть». Такие воспоминания оставались с людьми навсегда.