Как жить в Викторианскую эпоху. Повседневная реальность в Англии XIX века

Смертельную опасность представляла пыль, которую выбрасывали в атмосферу прядильные и ткацкие станки. Работа на ткацких мануфактурах провоцировала респираторные заболевания. Прямая связь между пылью и ухудшением здоровья рабочих не вызывала сомнений, и наиболее сострадательные и нравственные владельцы фабрик пытались обеспечить на производстве вентиляцию. К сожалению, для того чтобы прясть и ткать хлопок, необходима теплая и влажная среда, а значит, большинство владельцев держало окна цехов закрытыми. Кроме того, установка вентиляторов и вентиляционных шахт обходилась дорого, и многим компаниям это было не по карману, даже если у руководства и возникало такое желание. В романе Элизабет Гаскелл «Север и Юг», опубликованном в 1855 году, изображена молодая женщина, с трудом делающая последние вдохи легкими, забитыми хлопковой пылью. Когда у нее появились первые симптомы, она вместе со своей семьей пыталась перейти на фабрику с улучшенной вентиляцией. Но было уже слишком поздно. О том, что такая работа опасна, в викторианский период хорошо знали и широко обсуждали.

То, что работа, особенно работа, которую выполняли самые бедные люди, наносит большой ущерб здоровью, считалось почти в порядке вещей. Многие из тех, кто писал о своей жизни, упоминают о травмах на рабочем месте почти небрежно — они огорчали, но в целом считались неизбежными. Отец Джеймса Брэди в молодости работал в литейной мастерской и изготавливал железные скобы, которыми подбивали подошвы деревянных башмаков для рабочих. Его сын, рассказывая о том, как наблюдал за умелой работой отца, упоминает, что каждый рабочий день заканчивался одинаковым ритуалом: «Он смазывал тонким слоем целебной мази обожженные ладони и руки и, готовый идти домой, опускал закатанные рукава рубашки». Кейт Тейлор получала ожоги из-за того, что хозяйка пыталась закалить ее для дальнейшей трудовой жизни. Кейт было 13 лет, она работала помощницей в маслобойне на ферме. Кейт вспоминала о хозяйке так: «Если она замечала, что я вздрагиваю, когда вынимаю простерилизованную посуду из кипящей воды, она совала мою руку целиком в воду, говоря, что только так можно к этому приучиться». У многих женщин зрение было испорчено долгими часами шитья и другой мелкой работы при очень плохом освещении. Особенно пагубным воздействием на зрение славилась штамповка игольных ушек. Каждый подготовленный отрезок проволоки следовало аккуратно выровнять вручную и нанести удар точно по центру иглы. Викторианские швейные иглы были примерно в два раза тоньше современных — иголка диаметром 0,25 мм даже не считалась особенно тонкой. Я сама, имея почти стопроцентное зрение, едва могу разглядеть ушко такой иголки, не говоря уже о том, чтобы направить удар, который разделит ее идеально пополам.

Рис. 64. Производство игл, 1853 г.

The Englishwoman’s Domestic Magazine, 1853.

В Ноттингемшире зрение молодой женщины, скорее всего, было бы испорчено на кружевном производстве. Машинное кружево нуждалось в ручной доработке — начиная с того, что приходилось исправлять мелкие разрывы, дырочки и пропущенные в процессе производства петли, и заканчивая добавлением элементов, с которыми не могла справиться машина. Ежедневные 12–14 часов такой работы при плохом освещении непоправимо портили зрение. Те, кто стоял за станками, нередко страдали глухотой. У ткачей, работающих на механических станках ткацко-прядильных мануфактур, слух почти неизменно снижался к 30 с лишним годам. В городах, где было много работы такого рода, возникла форма безмолвной речи с подчеркнутой артикуляцией, облегчающей чтение по губам. Работа в литейной мастерской, кузнице и на металлургическом производстве тоже способствовала потере слуха. Если человек постоянно говорил громким голосом, это почти наверняка означало, что он плохо слышит.

Условия труда в сельской местности были ненамного лучше. Работа под открытым небом при любой погоде могла быть не менее изнурительной, чем работа на фабрике, — особенно для детей. Джордж Мокфорд вспоминал, что его «ноги и руки покрывались цыпками, которые вскоре превращались в открытые раны». Но работу нужно было продолжать — что касается Джорджа, он должен был выгружать репу из зимнего хранилища под огромной насыпью из земли и соломы. Пневмония, бронхит и артрит следовали по пятам за сельскими рабочими на протяжении всей жизни.