Какаду в портфеле

— Тут я как-то ходил с одним корреспондентом, — вспомнил предзавкома Самохвалов, — так ему рабочие жаловались, что нету в шестом цехе газировки.

— Ну и что? Зачем им газировка?

— Душно у них там. Вентиляция ни к черту.

— Попрошу серьезнее. Что у вас, парторг?

— Я тоже ходил как-то с одним корреспондентом, так рабочие говорили, что штурмовщина у нас процветает. По субботам и воскресеньям работаем.

— Та-ак… Что еще?

— А один корреспондент заметил, что звание ударника коммунистического труда последний раз присваивали десять лет назад.

— А я однажды тоже сопровождал корреспондента…

— Ну, и что же?

— Так он спрашивал, куда у нас делась рабочая группа новой технологии, которая была десять лет назад…

— А пятый писал в газете, что у нас обязательства принимаются, но не проверяются…

— А шестой заметил, что в цехах нет ни одного стенда, где бы можно было узнать, как работает каждый рабочий, кто идет впереди, а кто отстает…

— А седьмой корреспондент…

— Что седьмой? Что, я вас спрашиваю, седьмой?..

— Нет-нет, ничего особенного. Просто он допытывался, как наказываются виновники брака…

Наступила тишина. Перед директором лежали газеты. В газетах нелестно отзывались об организации соревнования на заводе гидрометприборов, вскрывались различные недостатки.

— Хватит! — Директор грохнул кулаком по столу.

Он позвонил. Вошла секретарша.

— Слушаю вас, Станислав Дмитриевич.

— Вот что: никаких корреспондентов на завод без моего особого разрешения не пускать. Всем ясно? Вопросы будут?

Вопросов не было. Дождь стучал в окно. Приборы показывали: «Ясно».

АРГУМЕНТ БУЛЬДОЗЕРА

«В один, как говорится, прекрасный день из нашего учрежденческого буфета исчезли рыбные блюда. Буфетчица объяснила: так приказал начальник управления. Нам непонятно, имеет ли он на это право…» (Из письма в редакцию.)

А что тут непонятного? Все ясно. Кабинет начальника управления расположен по соседству с буфетом, а хозяин кабинета терпеть не может запаха жареной рыбы. Он его с детства не переносит. Вот и запретил. Пусть сотрудники учреждения скажут спасибо, что буфет вообще еще работает. А то ведь в один, как пишут авторы письма, прекрасный день они могут обнаружить его прекрасное отсутствие. Кстати, будут закрыты и некоторые другие помещения на данном этаже, поскольку у начальника обостренное обоняние…

О подобном мелком факте можно было бы не распространяться, если бы он не стоял в ряду схожих фактов — схожих если не по масштабу, то манере исполнения, по своей сути.

…Спозаранок, торопясь на работу, автомобилист подошел к воротам своего гаража и вдруг с волнением обнаружил, что последние подверглись нападению. Похоже, здесь орудовали хулиганы: кто-то пробил ломом зияющую дыру величиной с кулак.

Увы, предположение не подтвердилось, хулиганы были ни при чем. Дыры пробили, так сказать, в официальном порядке, по указанию начальника жилищной конторы. Данному руководителю необходимо было удостовериться, стоят ли в гаражах машины, а если стоят, то каковы их номера. Дело в том, что он собирался просить райисполком о сносе этих гаражей.

Глядя на оскорбленных гаражевладельцев глазами, полными административного восторга, начальник жилконторы высказал такую глубокую мысль:

— Не буду же я бегать за каждым!

Это было логично. Бегать за каждым начальнику жэка не пристало. Наводить порядок с помощью лома гораздо легче. По силе убеждения лом котируется довольно высоко, уступая лишь бульдозеру.

Вы когда-нибудь пробовали разговаривать с бульдозером?

И не пытайтесь. Он вас переспорит. У бульдозера бульдожья хватка и стальная невозмутимость. В городе Пушкино Московской области бульдозер одержал сокрушительную победу.

В этом городе у гражданина З. была дача. Никаких сомнений в законности ее существования не возникало. Гражданин З. исправно платил арендную плату, а также оплачивал свет и газ.

И вот в один опять-таки прекрасный день владелец дачи обнаруживает полное ее отсутствие. Точнее, неполное. Бывшая дача стала грудой развалин, и над этой грудой в победной позе возвышался бульдозер.

Не будем приводить здесь слова гражданина З., приведем лишь ответ бульдозера. Бульдозер сообщил, что по данному участку будет проходить трасса водопровода, который прелагается в интересах таких же граждан, как З., а потому странно слушать его возмущение. Ах, почему не предупредили? А мы не обязаны за каждым бегать, и вообще нам, строителям, некогда — у нас план. Ах, там погибли ценные домашние вещи? Обращайтесь в суд, гражданин.

Возложив, таким образом, onus probandi (что в переводе с латыни значит бремя доказывания) на хрупкие плечи частного лица, бульдозер, грозно урча, удалился.

Не будем смотреть мрачно: вполне возможно, что потерпевший добьется своего и со счета строительной организации будут сняты соответствующие суммы в пользу истца. Истец в какой-то степени удовлетворится, но что будет от этого бульдозеру?