Какая же академия нужна в России?

Так, в Англии, Франции, Италии Академии, оставшиеся еще, переменили свою роль, сделались совсем иными учреждениями и составляют не что иное, как эквивалент нашим, только при государстве состоящим, каким-либо ученым обществам. Вследствие этого мне кажется, что роль Академии как учреждения закрытого для развития науки не отвечает современному положению дела.

3. Так как из-за дела педагогического, из-за дела жизненного, науки требующего, и из прямого интереса к чистому знанию, представляющему здоровую и питательную пищу, к науке в настоящее время идет совершенно свободно масса людей, то эти люди там, где можно, устроили взаимное общение, учредили то, что называется учеными обществами. Роль и значение их совсем не те, что Академии. Они не имеют ни целью учить, ни целью защищать друг друга, они имеют просто прямою целью взаимное общение и через то – развитие предметов общего их интереса.

В этом последнем отношении в России навек останется памятным царствование покойного государя Александра II. Освобождение крестьян, можно сказать, совпало с освобождением русской науки. Русские ученые во всех концах, по всем специальностям, собрались и продолжают собираться в ученые общества, учредившиеся по частной инициативе и часто исключительно существующие частными средствами своих членов.

Не место здесь развивать этот предмет, достойный весьма большого внимания, история развития русских ученых обществ недолга, но уже ныне чрезвычайно поучительна, и будущему историку этого предмета должно быть ясно, что люди, переживавшие, как мы, эту эпоху, в зарождении ученых обществ в России совершенно ясно слышали и чувствовали необходимую потребность сложиться в общества не для того, чтобы приобрести силы и значение, – наши ученые общества у нас еще особым значением и не пользуются ни по отношению к обществу, ни по отношению к правительству, – а для того просто, чтобы сложением сил достигнуть более значительной равнодействующей, которая когда-нибудь окажет существенное значение и влияние.

Если мы теперь обратим внимание на то, что научные исследования в России, совершаемые русскими у себя дома, начали положительно интересовать ученых всего света, то этому чрезвычайно много содействовало развитие и учреждение у нас ученых обществ. Конечно, ученые существовали раньше обществ, потому что иначе бы и обществ не было, но силы ученые развились и укрепились с созданием в центре самобытных учредителей, через сложение этой силы, и будущая Академия наук, действительно русская, должна прежде и ближе всего исходить из этого действительно русского самостоятельного научного развития. Без того чтобы принять во внимание развитие у нас ученых обществ, мне кажется, дальнейшее понимание роли Академии наук просто невозможно. Наука есть дело вольное и совершенно свободное. Такою она и сложилась в ученых обществах, в значительном количестве уже образовавшихся не только в столицах, но и по всем почти городам России.

4. Если государству нужны учителя, если ему, так сказать, любезны ученые как развиватели и искатели истины, как люди пытливые, годные для наступивших потребностей общества и государства, то этим еще далеко не исчерпываются и даже не определяются отношения между современным государством и наукой, потому что оба вышеназванных отношения суть по преимуществу отношения общественные, а наука в настоящее время имеет значение и чисто государственное, то есть к прямым государственным потребностям. Государству на каждом шагу нужно заботиться о науке для того, чтобы идти правильно в различных своих мероприятиях. Ни для военного, ни для финансиста, ни для моряка или путейца, заведующего государственными имуществами или тому подобное, нельзя обойтись без совершенно определенного отношения к науке.

Вот эту роль французская Академия выполняет, и всякое новое дело по всем ведомствам во Франции, так сказать, проходит через цензуру Парижской Академии наук. У нас же для этой цели существуют в каждом министерстве свои ученые комитеты. Во-первых, это дорого, во-вторых, это неудовлетворительно, а потому если должно признать связь между наукой и государством, то эту связь надо ближе всего искать в той функции Академий, которую они в прежнем своем типе совершенно не имели, которую в настоящее время поневоле, так или иначе, высшая наука, нуждающаяся в помощи государства, должна нести.

Отсюда вывод следующий. Устранив от Академий обязанности педагогические и обязанности в кабинете разрабатывать науку, потому что на эти обязанности и без того достаточно людей, за Академией останутся двоякие обязанности: во-первых, центрального ученого общества, которое было бы действительно центром действительных научных сил страны, во-вторых, центрального ученого комитета, в распоряжение которого должны перейти и предприятия практического государственного значения, ныне рассеянные по разнообразным, так сказать, мелким ученым комитетам.

Вот такая Академия в действительности государству нужна, она может быть одна, и ее роль и значение могут быть немаловажными.