Кахатанна. Тетралогия (СИ)

Пятьдесят золотых оказались невероятной суммой, и желающих покупать коня не нашлось. Продавец, ошалевший от происходящего, выкрикнул цену в последний раз, и конюх протянул поводья пажу рыцаря.

– Ворон! – сказала Каэ негромко. – Ворон мои!

Конь поднял благородно вылепленную голову и повел ушами. Затем без лишних раздумий наклонился и сильно укусил пажа за плечо. Тот отчаянно закричал и, конечно же, выпустил повод. Рыцарь, купивший коня, разразился проклятиями, и его слуги бросились на помост, где бесновался черным демоном конь, пытаясь спрыгнуть прямо в толпу. Люди заволновались, раздались крики:

– Да ведь он бешеный, этот конь! Его нельзя было выставлять на торги. Конечно, красивый, но кому он нужен?

– Ничего, – грозно сказал рослый воин из свиты покупателя. – Хорошая плетка быстро научит его послушанию.

Он легко взобрался на помост и шагнул к коню, высоко занеся над головой руку с зажатым в ней кнутом. Но тут произошло непредвиденное: вместо того чтобы шарахнуться прочь от грозящего ему человека, конь повел себя как настоящий боевой скакун, не приученный бояться, но постигший в совершенстве науку нападения. Он взвился на дыбы и мощным ударом передних ног отбросил обидчика в сторону. Удар пришелся воину в грудь. Латы, надетые поверх праздничного наряда, спасли неудавшемуся укротителю жизнь, но все же он потерял сознание, и испуганно косящиеся на коня слуги отнесли его на руках в карету. Конь же метался по помосту и призывно ржал.

– Не нужен мне такой жеребец, – вынес свой приговор герцог Тунн. – Его, чтобы научить повиновению, нужно искалечить. Это не конь, а тигр, из зверинца, Денег жалко, господа. – И нарочито зевнул.

Его супруга, успокоившись относительно предполагаемой потери значительной суммы, выразительно повела белоснежным полным плечом и чмокнула мужа в щеку.

– Я же говорила, душенька, что он тебе не нужен. купим другого.

– Да, а ты снова поднимешь крик, если я себе другого подыщу, – недовольно заметил герцог,

Толпа постепенно переключила внимание на перепалку супругов, отвлекшись от коней.

Вороной дико ржал, не подпуская к себе никого.

Продавец был в отчаянии. Он, конечно, не разорился, но таорский скакун стоил слишком дорого. А слух о бешеном коне быстро разлетится по городу, и сбыть его с рук просто не удастся.

Каэтана подошла к продавцу и негромко спросила:

– Если я все‑таки захочу купить этого жеребца, то сколько вы за него запросите?

– Если вашей милости будет угодно, – моментально просиял продавец, – то мы, конечно же, договоримся о смехотворно низкой цене за этого красавца – всего сорок золотых.

– За сорок золотых я тебя под седло поставлю, – улыбнулся Джангарай. – Двадцать – и дело с концом.

Продавец хотел было еще поторговаться, но потом подумал, что двадцать – это гораздо лучше, чем вообще ничего. Прикинул прибыль и согласился.

– Только все же позвали бы конюхов, ваша милость, – обратился он к Каэ, видя, что она собирается сама вести коня. – Он обычно смирный, это сегодня ним что‑то непонятное...

– Ничего‑ничего, – успокаивающим тоном обратился к продавцу неведомо откуда взявшийся юноша с черно‑белыми волосами. – Они договорятся, я думаю.

Каэтана подошла к коню и успокаивающе положила ему ладонь на холку. Жеребец вздрогнул и, переступив несколько раз стройными мощными ногами, потянулся к ней розовым носом.

– Ворон мой, – прошептала Каэ, лаская крутую шею и морду жеребца.

Он только пофыркивал и нежно толкал ее головой в плечо. Взяв в руку длинный повод, она осторожно свела коня по ступеням с помоста. Бордонкай смотрел на нее во все глаза, затем наклонился к альву, для чего ему пришлось сложиться самым немыслимым образом:

– Глазам своим не верю – такого зверя укротить. Но ведь люди, кажется, ничего не заметили?

И правда, человеческое море, окружавшее загоны с лошадьми и подиум, на котором их показывали, смотрело сквозь Каэтану и ее коня, приветствуя выкриками нового красавца – гнедого с белой отметиной на лбу и белыми бабками.

– Ты что‑нибудь понимаешь? – встревоженно обратился альв к Джангараю. – Нас не видят, что ли?

– Меня это только радует, – буркнул Джангарай, проталкиваясь к палатке, где они с Бордонкаем оставили купленных коней. – У нас еще полно дел на этой проклятой ярмарке, а мне и так уже бока намяли и ноги оттоптали.

Каэтана, в восторге от своего приобретения, застряла около продавца яблок и наперебой скармливала Ворону сладкие и сочные плоды. Конь Бордонкая обиженно всхрапнул и начал рыть землю копытом, напоминая, что вообще‑то яблоки были обещаны ему.

– Помню, помню, – отозвалась Каэ и купила сразу всю корзину. – Ешьте, вымогатели...

– Не буду ли я слишком навязчив, если немного побеседую с вами о столь милых моему сердцу лошадях? – спросил ее вынырнувший из толпы давешний юноша.

– Как раз наоборот, – мило улыбнулась Каэ, не обращая внимания на свирепые рожи, которые строили ей за спиной юноши альв и Джангарай. Бордонкай на такие, ухищрения был не способен, но угрожающе надвинулся на молодого человека, готовый в любую секунду смять его своими мощными руками.