Какие большие зубки

За все эти годы я столько слышала о твоей семье, что с удовольствием бы приехала в гости. Знаю, ты уже отказывала мне в визите, но у тебя подрастают дочки, и я бы очень хотела с ними познакомиться. Надеюсь, вы с мужем живете счастливо. Прошу, ответь мне как можно скорее, даже если это снова будет отказ. Я всегда рада узнать, как твои дела, дорогая.

С любовью,

Mère[4].

С секунду я молча сидела на полу. Значит, это моя вторая бабушка. Француженка. Судя по письму, добрая. И она хотела со мной познакомиться.

Я сложила письмо, чтобы убрать его в конверт, а потом, повинуясь порыву, понюхала его. Письмо пахло лавандой. Почему мама так и не разрешила ей приехать в гости?

– Элеанор? – раздался откуда-то снизу мамин голос. – Ты нашла бумагу? Посмотри в сундуке!

– Иду! – Я сунула письмо обратно в конверт и положила в коробку. А затем поспешила вниз, прихватив карточки с черными рамками, и обнаружила маму все в той же бочке в столовой. Она со вздохом взяла приглашения.

– Мы никогда прежде не устраивали похорон, – сказала она.

– Бабушка Персефона много значила для горожан, – сказала я. – Можно пригласить отца Томаса, он произнесет речь. – Ее работа заключалась в том, чтобы делать их счастливыми. Так она сказала. – А если мы им не сообщим, они подумают, что с ней что-то случилось.

Мама посмотрела на меня.

– Ты уверена, что ничего не хочешь мне сказать? – спросила она. – Элеанор, ты ведь знаешь, что я люблю тебя, несмотря ни на что?

Я пыталась понять, к чему она ведет.

– Конечно.

– Значит…

Ах, вот оно что. Вот, что ее беспокоит. И это моя мать!

– Она сильно испугалась, – сказала я. – И умерла.

– А ты не…

– Я ничего не делала! – отрезала я и сама удивилась силе собственных слов. – Что я вообще могла такого сделать?

Она покачала головой и отвела взгляд.

– Хорошо, – сказала она. – Кого приглашать?

– Всех горожан, кому помогала бабушка Персефона.

– Список получится длинный.

– Значит, все они должны прийти, – сказала я.

* * *

Я отправилась на поиски Лумы и нашла ее, когда та шла из кухни в прачечную, помогая Маргарет тащить огромный котел с водой. На секунду мой взгляд скользнул мимо них вглубь прачечной, и я увидела бабушку Персефону на полу, но Маргарет тут же захлопнула дверь прямо перед моим носом. Я подумала, что должна тоже быть там, помогать им с… что там обычно делают с мертвецами. Но живот скрутило от одной только мысли об этом. Маргарет, должно быть, слышала, что я замешкалась перед дверью, и застучала по ней ладонью: бах-бах-бах. Я отскочила и поспешила прочь.

Я теперь за главную. Она оставила меня за главную. Что будет дальше? Бродя словно в тумане, я оказалась в зале. Прошлой ночью я почти не спала, а теперь еще и бабушка умерла. Я очнулась перед стеной с картинами. Я долго смотрела на портрет дедушки Миклоша, который с демоническим видом держал лошадиные поводья. Художник изобразил пузыри пены, вылетающие из их раскрытых пастей. Он уловил влажный блеск клыков дедушки Миклоша. Столько портретов, но ни одного моего, даже детского. Меня словно пытались вычеркнуть из памяти.

За моей спиной кто-то кашлянул. Я обернулась. У двери стоял Артур, он повесил зонтик на стойку. Я даже не слышала, как открылась дверь.

– О, – сказала я. – Вы уже слышали?

– Слышал. – Он посмотрел на меня. – Я говорил с вашим отцом на улице.

– Соболезную вашей утрате, – сказала я.

– Для вас это большая утрата, нежели для меня.

Он подошел ко мне и остановился рядом, глядя на портрет Миклоша.

– Хм, – сказал он. – Не лучшая из моих работ.

Я повернулась к нему, слегка изумленная.

– Это вы написали?

– Он не любил позировать другим портретистам, – сказал Артур. – Говорил, они не умеют правильно изобразить его глаза.

Я посмотрела на глаза Миклоша. Ошеломительно: его взгляд источал агрессию и ликование. Я глянула на Артура, который стоял, сцепив руки за спиной, словно мы были в музее.

– Майлз сказал, вы были с ней в момент ее смерти, – сказал он. – Должно быть, для вас это стало ударом. Как вы, справляетесь?

– Я… стараюсь, – сказала я. – Вообще-то, она сказала мне взять все под свой контроль. Я думала, она хочет, чтобы я снова уехала, но, умирая, она схватила меня за руку и сказала, чтобы я позаботилась обо всех. И чтобы заставила их меня слушаться. Хотела бы я знать, что все это значит.

– Правда? – Он слегка повернулся ко мне. – А что именно она велела вам… делать?

– Она ничего толком не объяснила, – сказала я. – Сказала только… сказала, что она торгует экстрактами, пытается делать горожан счастливыми и следит за безопасностью семьи.

Артур повернулся ко мне и посмотрел сверху вниз. Я не видела его глаз из-за очков, но одна мысль о том, что он смотрит мне прямо в глаза, сводила меня с ума.