Какие большие зубки

Тропа то плавно, то резко петляла между берез. Впереди я видела Луму, которая принюхивалась к воздуху с встревоженным видом. Эта тропа была знакома ее второму телу. Ее тянуло вперед, словно подсознательно она хотела встать на четыре лапы. Она сопротивлялась этому желанию.

Наконец, мы вышли из леса и оказались перед высокой каменной стеной с железными воротами. Отец помог маме выйти вперед. Она вытащила большое кольцо с медными ключами и отперла ворота кладбища. Все присутствующие последовали туда за гробом. Меня оттеснили в самый конец процессии. Церемония началась без меня где-то там, впереди: гроб уже начали опускать в могилу. Помимо склепа с черными воротами, который бабушка Персефона и дедушка Миклош установили для себя, здесь виднелось несколько могил поменьше – какие-то с именами, какие-то без, заросшие травой. По большей части здесь лежали мои братья и сестры, умершие в младенчестве. Я вспомнила малыша, чье тело было полностью как мамино: сплошная масса полипов, без рта и без глаз. Сделать с тем тельцем было ничего нельзя, только ждать. Я знала, что мама назвала того ребенка Джунией.

Пока я была маленькой, мама все время пыталась родить, хотя на каждого ее живого ребенка приходилось по две новые могилы. Я все не могла понять, для чего люди вообще рожают детей.

Мой взгляд наткнулся на другое надгробие: черный мраморный обелиск, стоявший в тени склепа. Он принадлежал другому Рису, первенцу Персефоны и Миклоша. И теперь наш Рис стоял возле могилы с собственным именем, помогая опускать гроб с бабушкой Персефоной. Мне непонятно было, зачем им вообще понадобилась усыпальница, если тела все равно просто закапывали в землю. Мне это казалось напрасной тратой денег. Может, покупая склеп, они не знали, для чего он нужен. Видал ли дедушка Миклош склепы в своей тихой деревне?

Гроб с глухим стуком ударился о дно ямы, возвращая меня в реальность. Поколебавшись немного, отец встал перед могилой и принялся читать выбранный им отрывок из Библии, как и обещал мне. Я ничего не слышала из-за дождя и шорохов в толпе. Но краем глаза я уловила движение: Рис быстро и целенаправленно двигался куда-то от могил. Я проследила за направлением его взгляда и увидела Артура, рядом с которым, прильнув к его руке, стояла Лума. Капли дождя стекали с полей его шляпы; его профиль показался мне одновременно жестким и мягким, и мне захотелось прикоснуться к его щеке, сказать ему, что все будет хорошо. На Луме было сизое платье, мокрое от дождя. Она выглядела поэтично; они оба. Идеальная пара. А Рис несся на них, словно бык.

Прокладывая себе путь локтями сквозь море тяжелых темных пальто, я зашагала к ним. Густая грязь хлынула мне в туфли. Через просветы в толпе я урывками видела, что происходит: отец продолжал читать, хоть я и заметила, что он запинается на некоторых словах. Рис достиг своей цели и пытался обнять Артура. Я потеряла их из вида, а когда снова подняла на них взгляд, Рис с Лумой спорили. Рис тыкал указательным пальцем себе в грудь, а Лума тянула Артура к себе, вцепившись в его запястье. Люди, что стояли к ним ближе всех, отпрянули, и я поскользнулась в грязи, потому что кто-то налетел на меня спиной. Я ухватилась за пальто этого человека и поднялась на ноги. Когда я, наконец, прорвалась сквозь толпу, Лума и Рис уже толкали друг друга.

– Что вы такое творите? – сказала я.

Рис с Лумой тут же посмотрели на меня. Меня бросило в жар от ярости.

– Рис, оставь их в покое. Лума, прекрати вешаться на Артура, – прошипела я. – Вы оба, проявите хоть немного уважения! Вы ставите нас в неловкое положение.

Лума закатила глаза, но Риса затрясло; казалось, он либо ударит меня, либо расплачется. Но вместо этого он развернулся на каблуках и бросился сквозь толпу, расталкивая людей локтями, и скрылся в лесу. Когда он исчез, люди расслабились, хотя несколько человек еще смотрели в лес: вдруг он вернется. Я бросила победный взгляд на отца, но он безучастно смотрел на меня, не прерывая своей речи.

Артур выглядывал из-за спины Лумы, склонив голову набок и слегка приоткрыв рот. Когда наши взгляды пересеклись, он едва заметно покачал головой. Он ускользнул от нас сквозь толпу. Лума, похоже, даже не заметила, что он ушел.

– Зачем ты так сказала? – упрекнула она меня. – Ты очень обидела Риса.

– Он же нападал на тебя!

– Я бы справилась.

Я вспомнила выражение лица Риса, когда он вывалился из шкафа с убийственным оскалом.

– Ты – да, а вот насчет Артура я не уверена. Мы должны защищать его.

Чего вообще Рису надо от Артура? Он в половине случаев вел себя как влюбленная школьница, и мне это казалось совершенно бессмысленным. В остальное время он будто хотел убить Артура. Я подумала о кровавых отпечатках на шее Риса. О закрывающейся двери. Все это казалось странным, я не могла сопоставить все факты. Думая обо всем этом, я чувствовала себя так, словно стою у обрыва.

– Не знаю, – сказала Лума. – Мне, наверное, лучше пойти поговорить с ним. Проверить, как он там.

– Нет! – возразила я. – Ты что, не видишь? Он именно этого от тебя и ждет.

– Да, – печально сказала она.