Какие наши годы

В шелка одетая старуха.

Все пальцы в кольцах и перстнях.

Почти без зрения и слуха,

Тоскует о прошедших днях.

И хоть давно не видит света,

Она уж много лет подряд,

Следит за собственной диетой,

Надеясь всё вернуть назад.

Довольно странные надежды

Какого-то дурного сна.

Кому нужны её одежды?

Кому она сама нужна?

Сухое согбенное тело,

Лицо в морщинах, впалый рот

Воображение умело

Рисует всё наоборот.

Живёт в своих воспоминаньях.

Как будто кто-то где-то ждёт,

А там и пылкие признанья,

Восторг, поклонники, почёт.

И мимолётная улыбка

Откроет вдруг беззубый рот.

Восторгов сладкие ошибки

Превыше жизненных невзгод.

Увы, но нет детей и внуков.

И не беда, что дом пустой

Голодной и облезшей сукой

Скулит звенящей пустотой.

Привыкла! Что уж тут лукавить?

Теперь всегда она одна,

И одиночество разбавить

Способен лишь бокал вина.

А что грустить? Ведь каждый знает,

Когда надежда умирает.

Не может быть не прав народ!

Последней! А, когда растает,

«Надежда!» – кто-то позовёт.

За час до смерти где-то рядом

Совсем один старик лежал,

И в потолок упёршись взглядом,

О чём-то тяжко горевал.

Слеза непрошено скатилась,

А он слезе как будто рад,

Лицо вдруг счастьем осветилось,

Но тут же начал гаснуть взгляд.

И, чтобы выразить словами

О ком всю жизнь свою мечтал,

Впервые, еле шевеля губами,

«Надежда!» – тихо прошептал.

***

Горе горькое бредёт незабытое,

Непричёсанное и неумытое.

На беде людской как свин разжиревшее,

От того уже совсем обнаглевшее.

Никого и никогда не стесняется,

Не стыдится ничего и не кается.

А уходит, никогда не прощается,

Потому что никуда не девается.

От улыбок никогда не смущается,

И над радостью сердец насмехается.

Корчит рожи и всегда ухмыляется,

Как ударить побольней примеряется.

Никогда тебя не гложут сомнения,

И неведомо тебе нетерпение

За спиной людской стоишь и не прячешься,

И с косою как с игрушкой дурачишься.

Так и ходим мы с тобой неразлучные

Ну, за что же ты людей вечно мучаешь?

Хочешь выпить кровь, а кровь не кончается.

Почему же в жизни так получается?

Почему же нам не кажется странным,

Что ты сыпешь соль на гнойные раны,

И над душами, как злые каратели,

Измываются друзья злопыхатели?

Почему же счастья только мгновение,

А потом одно сплошное терпение?

Почему же в жизни так получается?

Горе горькое никак не кончается.

***

А известно ли вам, что когда-то

Наши предки не ведали мата,

А затем по известной причине

Появилась в миру матерщина?

Появилась она и осталась,

Как пиявка к душе присосалась.

Знали будто бы наши враги,

Как Святые для нас дороги,

И нетрудно им было понять,

Что особенно Божия Мать.

Понимали, чтоб нас победить,

Надо прежде Святыни убить.

И родили слова эти гнусные,

Неприкрытые, безыскусные.

Поначалу словам оскорблялись,

Их отторгнуть от сердца пытались,

Но со временем смыслы стирались,

И они прижились и остались.

А теперь этим даже бахвалятся,

Изощрённей ругаться стараются.

Вы подумайте! Всякий готов

Для какой-то там связности слов,

Из привычки, бездумно, как водится,

Оскорблять просто так Богородицу!

А как только приходит ненастье,

Отовсюду нагрянут несчастья,

«Сохрани нас под покровом Твоим!» -

В храме Божием слёзно блажим.

А едва лишь выходим из храма,

Превращаемся в Ноева Хама,

И давай материться опять,

Богородицу вновь оскорблять.

Плакать хочется! Что ж мы за люди?

Ну, когда ж мы разумными будем?

Ну, когда ж мы поймём, что не Шнуров

Должен быть для души нашей гуру?

Он, несчастный, не может не знать,

Что придётся за всё отвечать,

Ну, а матом его увлечение,

И ума, и души помрачение.

Так, увы, очень часто случается!

От бездумья душа помрачается.

Неразумный не верит, что мат,

Для души нашей хуже, чем яд.

И хоть чтобы чуть-чуть освятиться,

Надо всем прекратить материться.

Мы, конечно, вольны выбирать,

Но, по мне, так уж лучше молчать,

Чем кого-то вообще оскорблять,

А тем более Божию Мать!

***

Переиначил стихотворение Ф.И Тютчева «Цицерон» и назвал его

«Либерал».

О ты, кто мир сей посетил,

В его минуты роковые!

Тебя позвали все блатные,

Как собеседника на пир.

Ты их безумных зрелищ зритель,

Ты в их совет допущен был –

И заживо, как их служитель,

Из чаши их бесчестья пил!

Как назиданье всем примером,

Ты будешь новым Агасфером.

И это не судьба, не рок, но плата

За всё свершённое когда-то.

И знай, что по клевретам зла,

Не будут петь колокола!

***

Если радует тебя моя радость,

Если счастье моё не в тягость,

Если горе одно на двоих,

Прочитай! Для тебя этот стих!

***

В борьбе непримиримой видов

На нас набросились кавиды.

Но мы не сразу окопались,

Не сразу замаскировались,

Одели плотные перчатки,

Чтоб не оставить отпечатков.

Враг без сомнения силён.

Не знаю, ведает ли он,

Что в этой битве обречён?

***

Господи, Ты мой, Господи!

Не хочу я гостем быть!

Если б дал ты только сил,

Я Тебя бы упросил,

Чтоб грехи мои простил

И меня усыновил;

Чтоб я больше не бродил

По пристанищам чужим.

Чтобы стал Тебе родным,

Если б дал Ты только сил.

Как бы не был путь мой трудным,

Не хочу быть сыном блудным,

А хочу тебе под стать

Чистым и безгрешным стать.

Мой греховный страстный пыл

Я б слезами оросил,

Если б дал Ты только сил.

Может быть тогда очнусь,

Хоть на что-то пригожусь

Господи, Ты мой, Господи!

Не хочу я гостем быть!

А хочу, чтоб Ты простил!

Умоляю! Дай мне сил!

***

Как-то стало тучам скучно