Каким был для меня XX век. Российский посол в отставке вспоминает и размышляет

Неделю спустя начальник звонит поэту и просит его привезти исполненный заказ, а поэт ему говорит, что без лишних хождений прочтет свой стих прямо по телефону, и зачитал: «Всем попробовать пора бы, как вкусны и нежны крабы». «И это все?» — спрашивает озадаченный начальник. «И это все, — отвечает поэт. — Больше не надо, это — реклама!» Начальник поверил ему и не зря, потому что скоро это двустишие забавляло и интриговало многих москвичей, в том числе меня самого, подзадоривая «попробовать». Стало модным покупать баночку крабов в подарок, когда шли в гости...

А начальник все же был расстроен тем, что «заплатил такие деньги всего за две строчки», и однажды, собрав весь свой большой коллектив, начал выговаривать, что, мол, всем платят приличную зарплату, а вот ни один не додумался до этих двух строчек, вставших министерству в такие деньги... Не ручаюсь за достоверность деталей, но случай такой был.

Россияне по уму и по талантам ни в чем не уступают другим народам, и об этом говорит многовековая история. Беда только в том, что на протяжении большей части уходящего века нас пытались превратить в безликую послушную массу. Умных и «слишком грамотных» не любили, им не доверяли, их подозревали, их арестовывали и расстреливали либо ссылали, как «агентов иностранных разведок». Другие, видя такой оборот, пригибали головы и ни во что не лезли.

Помню, в детстве слышал часто ругательное: «гнилой интеллигент», «очкарик», «эй, ты, в шляпе». С первых дней Советской власти профессор, инженер, специалист — все по определению были на подозрении. Известен факт, что Максим Горький как-то пытался внушить Ленину, что интеллигенция — это мозг нации, на что Ильич ответил, что это «не мозг, а говно». Сталинские чистки выкосили на протяжении четверти века миллионы умных, талантливых, энергичных людей. Те, кто схоронился, сами давили свои способности, видя на примерах других, как смертельно опасно «высовываться». Все эти гонения не остались без последствий для поколений, которые тихо дожили до конца столетия.

Россия к концу века недосчитывает, по крайней мере, 80 миллионов своих граждан. Это те, кто пал под пулями и снарядами в Первой мировой и Великой Отечественной войне, да еще в Афгане и Чечне. И также те, кто погиб в братоубийственной гражданской войне, в ленинских продразверстках, сталинских чистках и волнах коллективизации, кто умер от голода в Поволжье, на Урале, на Украине. Пули, чистки и голод выкосили генофонд нации.

Как-то я прочитал о том, что Дмитрий Иванович Менделеев, когда Россия вступала в XX век, предсказал, что к 1980 году ее население должно будет составить 500 миллионов человек. Всемирно известная таблица Менделеева стала образцом блестящего научного прогноза, а вот по части прогноза демографического вышел полный конфуз, но Дмитрий Иванович тут не виноват. Виноваты другие — те, кто ввергли Россию в нищету и убожество...

С этим связана еще одна «расейская» проблема, на которой мы выше уже останавливались. Косил людей и «зеленый змий». Сколько умнейших, талантливейших превращено им в ничтожества. Мне горько говорить об этом, но один очень способный и энергичный представитель рода Бакурских блестяще начинал свой путь в Институте ядерных исследований имени Курчатова, защитил докторскую диссертацию, но даже при героической поддержке жены-врача не мог удержаться от страшных, повторяющихся запоев. В последние годы своей жизни он оказался совсем не у дел. Это был мой двоюродный дядя Женя, которого я одновременно уважал, жалел и презирал, не видя никаких оправданий такому «самосожжению».

Мы вступили в новый век, как всегда, нам неведомый. Будет ли он лучше? Отвечая на этот вопрос, некий лукавый философ сказал: не обещаю, что лучше, но иным он будет несомненно.

Многое мы несем в этот новый век из прошлого вместе со старой мебелью, любимыми книгами и давно приобретенными болезнями. Наше мышление и наши привычки также не остались за порогом отслужившего нам века. Но что-то совсем новое будет обязательно входить в нашу жизнь, как и прежде, не по календарным датам, а вопреки им. Природа самого человека крайне консервативна, и это хорошо. Это наша естественная защита от неестественных дел и явлений и от бездумного реформаторства.

Тревожит, однако, одно явление, которое может стать трагедией для людей: мистификация. Это явление уже дало о себе знать. В конце ушедшего века мы почувствовали силу мистификаций, устроенных для широкой публики корыстными политиками. Вспомним военную акцию США против Ирака «Буря в пустыне», массированные авианалеты сил НАТО на Югославию, «Вторую чеченскую войну», организованную в Москве под выборы в Думу и выборы президента, ажиотаж вокруг вероятности сбоя компьютерных систем перед лицом нулевых показателей в момент перехода человечества в новое столетие.

Мистификации возникают не на пустом месте. Поводы также бывают вполне уважительными. Но то, что происходит в результате — дает простор для манипулирования поведением миллионов людей.