Каким был для меня XX век. Российский посол в отставке вспоминает и размышляет

Познакомился я с ним в 1987 году в Джакарте. Так случилось, что свои верительные грамоты он вручал президенту Сухарто месяц спустя после того, как это сделал я, и вскоре на различных торжественных церемониях, особенно при встречах с государственными деятелями, посещавшими Индонезию, мы оказывались рядом в шеренге послов, которых протокол выстраивал согласно дате вручения грамот. Были и другие случаи общения на приемах, но именно «стояние в шеренге», иногда до получаса, располагало к неформальному разговору.

Однажды ван Стинвик пригласил меня в небольшой уютный французский ресторан на незаметной улице в Джакарте, где проявил себя знатоком французской кухни. Мы ближе познакомились, обменялись впечатлениями о жизни в Джакарте, о местных государственных и политических деятелях, а также генералах, которые играли большую роль в жизни страны.

Посол ван Стинвик, хотя и был моложе меня, сразу произвел на меня впечатление, как опытный дипломат и тонкий знаток международной жизни. Начинал он свою карьеру журналистом, а перейдя на дипломатическую службу, на протяжении всех 70-х годов представлял страну в различных форумах и комитетах по выработке Заключительного акта по безопасности и сотрудничеству в Европе, затем — по реализации акта, особенно его третьей, гуманитарной, «корзины». Затем работал послом в Венгрии.

Как я убедился, он прекрасно владел английским, французским, немецким, венгерским языками, а после года работы в Джакарте стал беседовать и на индонезийском. Не говорю уже о том, что беседы с ним на деловые темы всегда были содержательными и свидетельствовали о глубоком понимании существа многих международных проблем, а также хорошей информированности относительно событий в высших кругах индонезийского общества.

Здесь нужно отметить, что посол Нидерландов, прибывая на работу в Джакарту, оказывался в особых условиях.

Индонезийцы прожили три с половиной века на положении голландской колонии, но, несмотря на это, сохраняют, можно сказать, «в крови» почтение перед голландцами, их языком, культурой. Помню, подобное я наблюдал, посещая Индию: англичан и английскую культуру, английское воспитание там по-прежнему чтут. А в Индонезии многие министры и высшие государственные чиновники (я говорю о конце 80-х годов) хорошо знали голландский язык, кто-то из них учился в Нидерландах, и во время встреч в узком кругу они нередко переключались, не без гордости, как я мог замечать, с индонезийского на голландский.

Одно это обстоятельство ставило посла Нидерландов в привилегированное по сравнению с другими послами положение, не говоря уже о том, что сам ван Стинвик в силу своих личных качеств располагал к себе.

Я мог бы более подробно рассказать о наших неоднократных встречах в Джакарте с ван Стинвиком и его супругой Кларой, которая охотно общалась с моей женой, также Кларой. Но суть моего рассказа в том, что последовало за этим.

Летом 1990 года мы с женой и дочерью покинули Джакарту. Вскоре после этого покинули ее и Стинвики в связи с переводом на работу в Канаду. На несколько лет мы потеряли друг друга из вида, но летом 1993 года, когда я уже вышел в отставку, посольство Нидерландов в Москве сообщило мне через МИД, что прибывший в Москву новый посол ван Стинвик разыскивает меня и предлагает встретиться.

На первый обед, который Годерт устроил в своей резиденции еще до вручения верительных грамот президенту Ельцину, были приглашены мы с женой, посол Индонезии Январ Джани (ныне покойный), которого Годерт и я хорошо знали в Джакарте, когда он был ректором Дипломатической академии, Дарусман, работавший ранее послом Индонезии в Москве, и Дьердь Нантовски, посол Венгрии, с которым Годерт был знаком по периоду работы послом в Будапеште. Словом, собрались хорошо знакомые коллеги по работе.

С Годертом и его супругой Кларой мы стали встречаться время от времени, хотя их посольские обязанности оставляли очень мало места для свободного общения. Обычно это было на приемах, которые проходили в их резиденции.

Стинвики с большим интересом вживались в бурную жизнь меняющейся России, выезжали в различные районы страны, посетили несколько бывших советских республик, где Годерттакже был аккредитован.

Они с удовольствием навестили и нашу более чем скромную подмосковную дачу недалеко от Одинцово. Им нравились наш традиционный крестьянский срубный дом с наличниками на окнах и крылечком, «натуральная» природная лужайка под несколькими вековыми дубами, кусты смородины, малины, крыжовника. Начиная с того лета, мы с женой каждый раз подгадывали визит Стинвиков на нашу дачу на момент, когда можно было поесть смородины и малины прямо с куста. Всем нам было очень весело провести часок за таким занятием.

Годерт подарил мне голландские деревянные башмаки «киоты», такие же, какие носят они с женой в своем родовом имении на севере Нидерландов. Клара держит там стадо бычков мясной породы, а также породистых лошадей. Они оба не могли обходиться без лошадей в Москве и регулярно посещали московский ипподром ради верховой прогулки.