Каким он был. Роман о художнике

Безымянность портретов не загадка. О подпольных арендаторах и меценатах знали и помалкивали, а сейчас это подогревает интерес к хозяину галереи. Тогда казалось самым страшным, что настучат «туда – куда надо». Даже смешно вспоминать, что этим страхом была пропитана нарочитая учтивость к дворникам, уборщицам, зевакам у подъезда. Детские страхи, пыль, мусор. Всегда можно было договориться в другом месте, безработицы не было, всеобщая скука была тоже наносная. Народ ленив и спокоен, даже как-то странно, что замутился раздел Союза, революции, взрывы, война. Жуть! Мы полжизни прожили в спокойном государстве, соблюдая правила социалистического общежития и моральный кодекс, великое счастье – спокойствие.

Начиналась инфляция, иметь место для работы вопрос выживания. Чья-то низость всегда мешает таланту быть свободным от проблем. Правители всякого рода резко менялись, новый директор не нуждался в наглядной агитации, знал с кем имеет дело, и загнул высокую сумму в долларах. Чем моложе волк, тем зубы острее, как говорится. За подаренную миниатюру он дал время собрать и раскидать по обжитым мастерским друзей хозяйство. Тогда все мечтали о затишье, еде, крыше, разного рода крыше. Он готов был бросить институт, тогда платили преподавателю десять тысяч рублей – «керенками» (то есть до деноминации). Стажировка в Германи – чудесная передышка.

Вскоре знакомый скульптор уезжал надолго и всерьез, и его родственники сдали мастерскую – просторный подвал без окон, на особых условиях его давнему другу с кафедры живописи, который и приютил Тимея. Новые русские спешили приобщать к искусству своих чад. Так и получилось: не брать взятки за поступление, а учить детей пропорциям, глазомеру, привить вкус или элементарные познания. Многим везло, поступали, если действительно хотели поступить. Он умел открыть глаза на красоту, если были задатки, то и появлялось желание запечатлеть.

Вот в таких условиях и был зачат «Вселенский человек». Четыре года самоотверженной работы, кочующей по домам, подвалам, дачам, не подкосили его, как сейчас пишут о нем. Он прожил миллион нарисованных человечиков. Кто еще столь продуктивен? Он писал, что хотел вопреки неблагоприятным условиям. Он не выдохся, просто не хочет суеты, полюбил сумерки, туманы и закаты. Свободный человек, оставаясь самим собой, путешествует. Есть такая потребность у художника. Светская жизнь – расточительство сил на пустое времяпрепровождение, поэтому он и не мелькает на экране. По вашему – как? Нет дома на Рублевке – нет таланта! Это сборище не для профессионалов.

– Пусть все так и остается. – Семен выключил запись. – Идиоты, никто не задал ни одного вопроса, сидели, как зачарованные. Совершенно непонятно – почему материал обозначен, как визит к Незнакомке. Тема не раскрыта, о ней следует молчать, вот что она внушила своими откровениями о советской рутине. Биографическое исследование можно затеять, никак не меньше! Никакой идеологии, никакой лайф-стори, праздные домыслы. Мужик батрачил, как проклятый, но даже домашние не оценили его по достоинству. Бабы, честное слово, как пиявки. Куда только деньги девают?! Тут полдня листаешь каталог, а это все было создано, своими руками загнано в рамки, продано. Прежде, чем получить наличные, надо найти покупателя, никаких агентов по продаже и в помине не было, все сам. Один. Высыпал купюры на стол с грязной посудой, курил на кухне перед сном, крался, чтобы не разбудить детей.

Семен определился, это главное. Ребята, выслушав его доводы, пожали плечами, решили, что каждому надо подумать. Семен заглянул в календарь, неужели Катька оплодотворила свою яйцеклетку?! Неужели скоро он получит вознаграждение и счастье спокойной семейной жизни в отдельной просторной квартире?! Вот было бы здорово!

– А вы заметили, как легко работалось без Катьки?

Поинтересовался Семен, весьма довольный собой. Тарас и Вадим насмешливо переглянулись.

– А надолго ли? Появится новая зануда.

– Появится, – вздохнул Тарас обреченно. Семен уйдет из комнаты, и я или Вадик, устав от беспросветности общего жития, выберем себе в жены северянку, еще способную зачать, чем сильно обрадует тестя из Уренгоя, сидящего на нефтяной трубе. Это будет правильно, иначе в мегаполисе не выжить, даже получив белый воротничок.

11. Суббота

Загородный особняк нежданно показался из-за вековых елей, сказочно заснеженных. Дорога оказалась нелегкой. Приглашение Валентина нарушило обычный субботний распорядок, все проснулись не отдохнувшими после напряженного вечера, ночи, непредсказуемой в шутливой ревности Антона. Завтракали спешно, желая вернуться в город до темноты. Лохматые колючие лапы скребли по стеклу, удивляя картинной красотой настоящей старинной усадьбы, которую они медленно объезжали вдоль каменной ограды с витиеватыми высокими решетками. Опешив от роскоши, никто не подумал, откуда бы у Тимея взялись деньги, чтобы жить в собственном глухом имении.