Какими мы стали

Если на кладбище Вик изображал романтичного вампира, то среди граффити он превращается в… ну, например, капельку бешеного городского духа. Лютый читал про такого в книге: дух представлялся Вишну, носил пончо с тысячью карманов, развешивал по кустам бумажных зверей и птиц и был с городом настолько на «ты», будто, вопреки человеческому происхождению, никогда человеком не рождался – люди так не умеют. Даже хтони – и то не все.

Пончо у Вика нет, в его карманах не прячутся звери и птицы; но с городом он не просто на «ты» – он словно сам немного город, проекция сложной смеси из домов, людей и дорог на человеческую реальность.

По крайней мере, так иногда кажется Лютому. Уж очень город и Вик похожи – под определенным углом: гроб, гроб, кладбище, мрак и смерть.

Но сейчас Вик как никогда живой и дикий: корчит рожи, пародируя острозубых персонажей граффити, а потом и вовсе забирается на крышу гаража по поломанным деревянным ящикам. То ли выпендривается для фотографий, то ли детство в голову ударило – и он решил подурачиться.

Незнакомый дедушка, некстати завернувший во двор, обзывает их хулиганами и обещает вызвать полицию. Они с хохотом убегают – будто нарисованные монстры откусили лет по пятнадцать и теперь они снова безбашенные мальчишки. Как хорошо.

Следующая на очереди – лестница. Вик наверняка закурит: не нарушать же традицию; может, попросить у него сигарету? Не начать курить, нет, – вдохнуть тот дым, который вдыхает он.

Взглянуть на мир его глазами – вот так.

У лестницы все получается как надо: грохот трамваев на мосту, жутковатый шепот волн в канале, тлеющая сигарета и бледно-серые кружева дыма. Потом Вик снова – как зимой – провожает до подъезда запутанными путями через дворы и переулки. Сумка оттягивает плечо, ладони приятно холодит стакан айс-латте, страх не справиться с фотографиями тает под жарким солнцем – день удался. И чего волновался?

Они прощаются на крыльце; Лютый обещает не затягивать со снимками, Вик улыбается: «Сам понимаешь, мне несрочно».

– Спасибо за этот день.

– Тебе спасибо, что позвал.

Завтра – выходной, а значит, можно отложить дела и сесть за обработку прямо сейчас. Не терпится увидеть, что получилось.

Мастер на все плавники

– Здравствуйте, агентство «Хтонь в пальто» на проводе.

– Здравствуйте! Тут такое дело: я сам – хтонь, работаю практически хтонью, а вчера узнал про ваше агентство. Видел, что у вас в услугах есть чаепитие… Можно поговорить с кем-нибудь из хтоней как с коллегой? Обменяться опытом, так сказать; если это не запрещено.

– Не запрещено. Вам в ближайшее время или, например, на выходных?

– Завтра вечером, после пяти, было бы отлично.

– Тогда давайте имя и адрес, все устроим.

«Надо было, наверное, уточнить вкусы», – спохватывается Саша, открывая скрипучую коробку с морковным печеньем. Взял не подумав – а вдруг не все извращенцы и стоило прихватить сахарное или шоколадное?

Ладно, если окажется, что совсем промахнулся, – извинится и сбегает в магазин, благо он в соседнем доме. А может, хтонь согласится попробовать что-нибудь новенькое?

Ровно в пять (какая пунктуальность!) звонит домофон. Радостный женский голос представляется:

– Хтонь в пальто! – но когда она поднимается в квартиру, пальто на ней не оказывается. Только радужные аладдины и черная футболка с надписью «Сказка добрая, а я – нет».

Саша подмечает это не с досадой, скорее машинально: в двадцать-то с лишним градусов самое то пальто надевать. А представляться именно так, наверное, традиция их агентства.

– Я Варя, со мной можно на «ты».

– Саша, тоже можно на «ты». – Он, поколебавшись (девушка все-таки), протягивает руку. – Тапочки вон там, на стойке, бери любые.

Какие у нее уверенные и вместе с тем нежные пальцы.

Переобувшись и вымыв руки, Варя приглаживает кислотно-салатовые волосы:

– На кухне будем разговаривать или в комнате?

– На кухне. – Саша кивает: проходи. – Могу сделать чай, если хочешь. Еще есть домашний можжевеловый лимонад: нашел в Сети рецепт, недавно попробовал – вышло классно.

– Как я теперь откажусь от лимонада? – улыбается Варя. И, заметив на столе печенье, восклицает: – Морковное, мое любимое!

Надо же, угадал.

Жует она блаженно прищурившись, будто морковное печенье – лучшее, что существует в мире. Лимонад, впрочем, пьет так же, а ведь Саша пробовал – да, прикольный, вкуснее, чем магазинные, но ничего настолько восхитительного.

Зря считал, что умеет брать от жизни все: до Вари ему далеко.

– Итак, ты сказал, что работаешь хтонью и хотел обменяться опытом?

– Все так. Разве что… я не совсем хтонь, я массажист. Но использую в работе хтонические способности.

– Ну-ка, ну-ка? – Варя подается вперед с заинтересованным, почти хищным блеском в глазах.

Саша, отпив лимонада, начинает рассказывать.

Рабочий день начинается с прогулки: как пробуждать чужие тела, если свое толком не проснулось? Трех километров пешком в любую погоду хватает, чтобы приободриться. А какая экономия на проезде!