Какое дерево росло в райском саду?

Холмы то и дело сглаживаются, образуют плато, мощенные известняком, откуда ледники содрали почти всю плодородную почву (кое-где на камнях до сих пор видны борозды, оставленные щебенкой, которую тащил за собой ледник), и именно на этих плитах флора Буррена, состоящая из несовместимых видов, особенно богата. В конце мая и июне все покрыто лоскутным одеялом из кроваво-красной герани, ладанника, дриады восьмилепестной и всевозможными видами и подвидами орхидных – их здесь целых двадцать пять (см. рис. 14 на цветной вклейке). Орхидные Буррена – яркий пример географического разнообразия здешней флоры. Близ Маллахмора растет Neotinea maculata – неотинея пятнистая со скучной окраской и скучным названием (по-ирландски она называется просто “magairlin glas”, «зеленая орхидея», за тонкий колосок из тусклых карликовых цветков), у которой есть и вторая родина на известняках Средиземноморья, а с ней соседствует во всем своем разнообразии пальчатокоренник мясо-красный, который обычно растет в Скандинавии и Швейцарских Альпах. Мне довелось наблюдать, как два маститых ботаника спорят о том, куда следует отнести это чудо – Dactylorhiza incarnata подвид cruenta, – и с тех пор я иначе отношусь к аскетической науке таксономии с ее упрощенческим подсчетом тычинок и оценкой степени ворсистости. В тот момент я понял, что этот спор открыл мне врата в прекрасное царство мельчайших деталей. Боб и Джон присели над растением и глядели на него неотрывно, словно горностаи, соперничающие за одного кролика, однако их дружеская беседа наводила на мысли о музыковедах, обсуждающих толкование древней нотной рукописи. Пальчатокоренник кровавый (именно так переводится слово “cruenta”) – эффектное растение с густым колосом из пышных лиловых цветков и ланцетными листьями, которые испещрены пятнами и полосами очень темного цвета, словно пропитаны креозотом. Однако есть и другие орхидные с пятнистыми листьями, поэтому пара ботаников, засевших в траве, была твердо намерена определить, какой именно вид перед ними. Они обложились профессиональными определителями орхидных, вооружились лупами и принялись исследовать важнейшие параметры листьев и цветков. Форма листа? От эллиптической до ланцетной, на конце башлычкообразно стянутые. Пятна? Точечные и петельные, обычно слегка трехдольчатые. Прицветники? Относительно короткие, лилового оттенка и действительно в пятнах. Да, это и вправду cruenta – что стало поводом для бурной радости.

Почему было так важно определить, что это за растение? Привязка к тому или иному имени не имеет отношения к жизни растений как таковых, ведь они постоянно порождают новые разновидности, а значит, и новые названия, в ответ на изменения в среде обитания. Особенно это характерно для орхидных: это племя неразборчиво в связях и то и дело поставляет новые формы и гибриды. Однако сам акт наименования почему-то успокаивает меня. Это словно знак дружбы, признания индивидуальности и происхождения растения – пусть это признание и временное. Cruenta растет в Британии всего в паре мест, далеко в горах Шотландии. Видеть ее в Буррене, этом архиве частных случаев, для меня, как ни странно, честь. Когда я узнал, что передо мной именно этот вид, загадочные знаки на известняке стали словно бы печатью, подтверждающей загадочные территориальные притязания здешних растений.

Неукротимо расширяющаяся и выразительная номенклатура растений – очередное проявление буйства воображения: так мы, люди, реагируем на изобилие пятен и долек в мире растений[53]. Лещина, по-латыни Corylus avellana, по-ирландски называется “coll” или “airig fedo” – «лесная знать». Кусты лещины в святых местах или наделенные особой силой назывались “bile”. Согласно кельтской поэтической теории caill crínmón – это «лещина научного склада»: имеется в виду крепкий орешек, который надо расколоть и очистить от скорлупы, чтобы получить нечто новое. А тисы, которые на известняковых плато обычно вырастают скрюченными и карликовыми, называются iubhar: это имя связывает их с европейскими родичами – “iw” и “yw”.