Какое надувательство!

В глубине одного из тихих и дорогих ресторанов в центре Багдада была зарезервирована небольшая комната. Гостей присутствовало всего пятеро: Марк, Луи, Грэм, сурового вида голландец и горластый немец. Кухня — французская (присутствовавшие не скрывали своего отвращения к восточной), шампанское — коллекционное («Рёдерер Кристал» 1977 года) и в изобилии. Каждому прислуживала персональная официантка — хорошенькая миниатюрная филиппинка; все они хихикали и проявляли видимое удовольствие, если рука гостя скользила под мини-юбку или хватала за грудь, когда они пытались подать очередное блюдо. Официантку Грэма звали Люсила; насколько он понимал, никто больше не побеспокоился узнать имена остальных. Его посадили между Луи и Марком, который вел себя заметно менее сдержанно и настороженно, чем в их прежние встречи, и безостановочно болтал о своей работе и Багдадской ярмарке, о том, как хорошо она демонстрирует милитаристские амбиции Саддама тем, кто достаточно наблюдателен, чтобы это заметить. Грэм записывал беседу на тоненький диктофон во внутреннем кармане пиджака: приходилось тщательно следить за временем и выскальзывать в туалет всякий раз, когда требовалось перевернуть кассету (с собой он принес две девяностоминутки), иначе машинка отключилась бы с предательским щелчком.

Правда, записи эти по приезде домой он сотрет — по личным причинам.

Луи первым скрылся наверху со своей официанткой — между первой и второй переменами блюд. Не было их около получаса. Когда они вернулись, настала очередь голландца. Во время этих отлучек остальной компании удалось опустошить, по прикидкам Грэма, восемь бутылок шампанского. Он чувствовал, что Люсилу озадачивает его сдержанность: другие гости вели себя с официантками иначе. Она не отличалась привлекательностью в общепринятом смысле, как прочие девушки: кожа не совсем чистая, в оспинках, а затаенную грусть не удавалось прятать за фасадом пустоглазой веселости. Девушка нервничала, а иногда, подавая тарелки, даже что-нибудь роняла. Грэм понимал, что, если бы он немного расслабился, ей стало бы легче, но расслабиться было трудно: изо всех сил он старался не опьянеть.

Едва пришло время для главного блюда — говяжьей лопатки, — Марк повернулся к нему и сказал:

— Надеюсь, это не покажется вам грубым, мистер Пакард, но нам нужно обсудить кое-какие деловые вопросы. Мне кажется, очень удобный момент, чтобы вам удалиться.

— Удалиться?

Марк показал на Люсилу и выразительно повел глазами. Грэм кивнул и вышел из-за стола.

Они поднялись в маленькую и неудобную спальню с разобранной постелью, смятой предыдущими парами. Комнатка была чистой, но тускло освещенной и совершенно неэлегантной. На ковре — пятна крови; похоже, впиталась давно. Как только дверь закрылась, Люсила принялась раздеваться. Однако Грэм попросил ее остановиться, и она очень удивилась. Он объяснил, что не хочет заниматься с ней любовью, поскольку женат и не считает, что женщины должны ложиться в постель с едва знакомыми мужчинами. Люсила кивнула и присела на краешек кровати. Грэм устроился рядом, и они улыбнулись друг другу. Он чувствовал, что от такого расклада ей и легче, и обиднее. Грэм попробовал расспросить ее, откуда она, что делает в Ираке, но английского Люсиле не хватало, да и кроме того, расспросы, похоже, ей не нравились. Оба понимали, что, прежде чем они спустятся, должно пройти какое-то пристойное время. Что-то вспомнив, Люсила выдвинула ящик комода и вытащила колоду карт. Но они не знали правил ни одной настоящей игры, поэтому сыграли несколько партий в «снэп». В бутылке на тумбочке осталось немного шампанского, и вскоре оба уже начали неудержимо хихикать. После всех ухищрений, настороженности, напряжения последних дней Грэм вдруг почувствовал освобождение: на свете ничего нет лучше, чем безмозгло играть в карты с пьяненькой и прелестной девушкой в чужой комнате. Неожиданно его захлестнула волна желания, Люсила тотчас же заметила это по его глазам и отвернулась. Игру они закончили в молчании, а вскоре настало время возвращаться в ресторан.

Там Марк и его друзья спорили — шумно, однако поддразнивая друг друга, — и рисовали карандашами на салфетках и скатерти какие-то кружки. Каждый кружок был разделен на неравные секторы, обозначенные буквами ВБ, Г, НЛ и Б. С некоторым усилием Грэм выжал из Луи пояснение, а позднее информация подтвердилась и его собственными изысканиями. Как выяснилось, ЕЗОП не имел никакого отношения ни к исследованиям, ни к мерам безопасности. Он представлял собой неформальный картель европейских торговцев оружием, созданный для решения проблем, которые Ирак вызвал своей активной милитаризацией: как в условиях возросшего спроса не превысить производственные квоты, чтобы не возбуждать подозрений правительств? Ответом стал ЕЗОП — форум, в рамках которого ведущие дилеры стран-участниц могли бы собираться и распределять военные заказы поровну среди своих производителей.