Каков есть мужчина

Он сидит в ушастом кресле и пытается читать. Мысли его скачут с предмета на предмет. Он думает об Алане, своем сводном брате. Сколько ему лет сейчас? Восемьдесят пять? Едва может ходить. Едва может стоять – всякое движение причиняет боль и вызывает гнев. Чувство унижения. Он думает об их последней встрече. Волосы Алана казались мягкими, словно женскими, и белыми как снег, как и спортивные шаровары, в которых он теперь был все время. При виде Тони он попытался улыбнуться. Встать на ноги он не смог. Просто сидел, мелко дрожа, и пытался улыбаться, а когда говорил что-нибудь, превозмогая немощь, челюсть у него ходила ходуном.

– Как дела, Тони? – сумел он произнести жутковатым, невнятным голосом.

Кожа у него была как у мертвеца, как если бы ее поверхностный слой уже отмер. А в угасших глазах на мертвом лице был страх и какая-то враждебность.

Он все еще сидит там, держа в руках книгу Кристофера Кларка «Лунатики: Как Европа начала войну в 1914 году».

Теперь уже Алан совсем не разговаривает, это очень грустно.

Он угасает на глазах.

Угасает.

Мы все угасаем в конце?

Ночью на него вновь и вновь накатывают волны страха. В один из таких моментов он проникается уверенностью: с его сердцем что-то не так. А потом ему снится кошмар.

Огромный жук-палочник с мутными глазами.

Это нечто стоит без движения долгое время, так что он уже почти перестает бояться его.

И тогда оно начинает двигаться.

Оно касается его.

Он просыпается со стоном ужаса и не может больше спать несколько часов, пусть даже паника от кошмара улеглась, он лежит и думает об Алане и о том, как мало времени осталось ему самому. Он лежит в темноте, ужасаясь своему положению, как будто он только что все осознал. Как будто кто-то только что сказал ему, впервые в жизни, что ему семьдесят три года.

Глава 2

Когда он снова просыпается, в комнате светло.

Почти восемь утра.

Он садится в постели, чувствуя себя разбитым физически и душевно.

Сегодня он должен что-то сделать.

Когда видит на старинном кафельном полу кухни новые мышиные какашки, он испытывает тягостное чувство и решает, что съездит в аббатство в Помпозе. Когда он разбирал вчера один из ящиков, ему попались старые билеты в аббатство – он был там много лет назад с Аланом и его женой, вспоминает он, когда те гостили у него, – и решает, что хочет увидеть это место снова. Он мало что помнит о нем. Средневековый монастырь у моря, к северу от Равенны.

В любом случае не так уж важно, что это за место. Он должен что-то сделать, выбраться куда-то. Почти все равно, куда именно.

Дорога займет где-то час, думает он. Он приедет, скажем, в одиннадцать, посмотрит аббатство, если будет на что смотреть. Пообедает, пожалуй. Он как будто помнит, там было одно заведение. И поедет домой. Остановится в Ардженте купить кое-чего. А дома выпьет чаю и почитает час-другой «Лунатиков»

Кларка.

За окнами висит морозный туман. Море морозных испарений, разливающееся по этой пойме каждую зиму. В такие дни он испытывает прямо-таки физическое отвращение к холоду. Старая система отопления в доме работает плохо – в высоких комнатах едва тепло, – и мысль о том, чтобы покинуть это тепло, наполняет его тревогой. К тому же вести машину в таком тумане значит нарываться на неприятности.

Он медленно поднимается по лестнице и, зайдя в ванную комнату, начинает наполнять ванну горячей водой, от которой поднимается пар. Он примет горячую ванну и тогда посмотрит на свое самочувствие. Он глотает таблетки, разноцветную мешанину в горсти. Затем перелезает через высокий край ванны и погружается в горячую воду. Он лежит в полудреме в обжигающе горячей воде. И чувствует, как расслабляются суставы.

После, когда он бреется, в окно светит солнце. Туман уходит.

Он одевается тепло. Два джемпера. Самые толстые носки.

Деревья вдоль частных владений – этакое ветрозащитное ограждение – почти голые. Кусты и прочие садовые насаждения выглядят бурыми и мертвыми, хотя трава еще зеленая. Он открывает гараж. Темно-синий «фольксваген-пассат»-универсал. Британской сборки, теперь с итальянскими номерами.

Мысль о вождении машины заставляет его нервничать. Он садится за руль с неуютным чувством, что водитель из него неважный.

Теперь, когда туман рассеялся, все кажется непривычно четким. Голые тополя в белой изморози вдоль дороги, бросают на нее легкие тени.

Он едет чересчур медленно, сам того не сознавая. Другие водители обгоняют его – их уже целая очередь.