Каков есть мужчина

Эдвард смотрит ему в глаза с гневом и болью.

– Вы расстроены, Эдвард, – говорит Кристиан. – Я это понимаю. И мне правда жаль, что я вот так вывалил все на вас. Я полагал, вы знали. Вы, вероятно, хотите позвонить миссис Омсен, да? И выяснить, что происходит. Почему бы вам так и не сделать? Хорошо? Я подожду здесь.

Эдвард стоит на месте еще несколько секунд. Затем поворачивается и входит в темный дом, а Кристиан ждет на дорожке, в жарких сумерках. Он не присаживается на крыльцо. На столе веранды он замечает остатки еды, приборы для одного человека. Неожиданно он чувствует голод. Он ничего не ел после сандвича в самолете этим утром. Когда все крутится так быстро, он часто забывает про еду.

Уже темно, когда Эдвард появляется из дома в электрическом свете, отбрасывающем резкие тени. Кристиан, прождавший почти полчаса, наконец, присел.

Теперь он встает. Ему кажется, что Эдвард плакал. Его нос как будто поменял цвет, что свидетельствует о недостатке самообладания.

– Вы говорили с ней? – спрашивает Кристиан.

– Да, говорил.

– И?

– Она не представляет, как вы могли узнать об этом. Она никому не говорила. Она думает, вы просто подкупили кого-то в клинике, куда она ходила.

– Мы не подкупали.

– Ну, еще бы.

– Так ребенок от вас?

– Я не обязан отвечать вам.

– Нет, не обязаны. Но вас об этом спросят. В какой-то момент вам придется с этим столкнуться.

– Может быть.

– Так будет лучше для вас, – говорит Криситан, – высказать все сейчас, чтобы это не выплыло потом, через какое-то время. Так вам будет меньше вреда и не так болезненно.

– Значит, вы теперь мой советник по связям с общественностью?

– Я пытаюсь вам помочь, Эдвард.

– Нет, не пытаетесь.

Повисает долгая пауза, слышно только неумолчное жужжание насекомых. Затем Эдвард произносит:

– Она говорит, это от меня. И она не оставит его.

– Я сожалею.

– Теперь, пожалуйста, уходите.

– Теперь, – говорит он Элин, снова двигаясь на юг по темному шоссе, не выключая кондиционер, – это сенсационная история.

– О, да, – соглашается она. – Отличная работа.

– Я думаю, – говорит он, – выдать основной сюжет завтра, не называя ее имени, не упоминая о беременности. А потом, надеюсь, кто-то другой назовет ее имя в течение дня. Тогда уже в пятницу мы дадим полную историю, с именами, фотографиями, со всем. Но о беременности не скажем, подождем до субботы.

– Отличный план, – говорит Элин. – Если только кто-нибудь нас не опередит.

– Не опередят.

– Я подумаю об этом.

– Надо помочь тебе с аудитом, – предлагает он.

Она смеется:

– Сейчас это последнее, о чем я думаю.

Он тоже смеется.

– Как скажешь, – говорит он. – Надеюсь, я не пропущу последний рейс. Должен быть в аэропорту в десятом часу. Так что в офисе – после двух.

– Мы будем ждать тебя, – обещает она.

Он не успел на последний рейс. Когда он звонит Элин, чтобы сказать об этом, она предлагает ему остаться на ночь в отеле и вылететь первым утренним рейсом.

– Нет, – говорит он. – Есть рейс «Эйр Франс» на Париж примерно через полчаса, а потом на Копенгаген в четвертом часу. Прибывает в пять сорок пять.

– Ты уверен, что хочешь лететь? – спрашивает она. – Ты же измотаешься. Здесь все в порядке.

– Да, мне это нужно, – отвечает он.

– Зачем?

– Не волнуйся.

– Хорошо. Если ты так хочешь. Сколько тебе придется пробыть в аэропорту в Париже?

– Два или три часа.

– Ну, отлично.

– И я буду наслаждаться каждой минутой, – обещает он.

И на самом деле его охватывает радостное возбуждение – возбуждение от того чувства, что он в гуще событий, в самом центре главных новостей, того, о чем говорят все. Это чувство не отпускает его все то время, пока он летит в Париж, и потом, в аэропорту Шарль де Голль, с часу до четырех утра, когда в зал ожидания прибывает все больше людей, он сидит там и просматривает материал, присланный Элин. Первая редакция:

ТАЙНАЯ ЛЮБОВЬ МИНИСТРА ОБОРОНЫ

Фотография министра с выражением шока на лице – снимок они нашли в архиве. Еще одно фото на внутренних страницах, где он выглядит печальным.

Ослепительная сорокалетняя брюнетка отказывается оставить мужа, одного из богатейших людей Дании…

В самолете, который вот-вот возьмет курс на Копенгаген, он наконец засыпает.

Уже светло. Париж, знакомый вид в овальном иллюминаторе.

Но он его не видит. Он спит.

А затем мягкий воздух Дании.

Он знает, когда садится в «Ауди», что от него воняет. В буквальном смысле.

Глава 4

Каждое утро он отвозит дочек в школу, а во время летних каникул – на занятия теннисом. Он дал обещание так делать. И он держал обещание.

Когда он паркует машину перед домом в Хеллерупе, уже чуть больше семи. У него есть время принять душ и побриться, съесть миску хлопьев «Альпен», выпить два неспрессо: сначала ристретто, а затем линицио лунго с обезжиренным молоком.

– Выглядишь дерьмово, – говорит ему жена.

– А чувствую себя чудесно, – улыбается он ей.

– Ты спал?

– Час, в самолете из Парижа.

– Ты был в Испании?

Теперь это кажется странным.

– Ага, – говорит он. – Малага, там, рядом.

Тина и Викки смотрят на газетный заголовок на экране айпода: