Каков есть мужчина

– И знаешь, что еще добавляет соли? – говорит Дэвид. – Сегодня у него, мать вашу, день рождения. У Серена Омсена.

Кристиан смеется:

– Ты шутишь.

– Я смотрел его страницу в Википедии. Пятое августа пятьдесят восьмого года. Сегодня день его рождения.

– Не может быть.

– С днем рождения, мистер Омсен, – говорит Дэвид с наслаждением.

– Взгляни-ка на них, – говорит Кристиан, показывая на фотографии.

– А, картинки блеск. – Дэвид присаживается за стол. – Хорошо, Миккель.

Миккель, человек немногословный, просто кивает и передвигает дрожащим средним пальцем одну из фотографий на миллиметр влево.

– Значит, с Омсена взять нечего? – спрашивает Кристиан. – Никаких подходящих цитат?

Дэвид говорит:

– Вы шокированы, мистер Омсен? Уф, фух. Вы потрясены? Вы, сэр, подонок. Вы хотели бы что-то сказать, мистер Омсен? Мистер Омсен? Тишина. Повесил трубку.

Дэвид смотрит на фотографию Наташи Омсен, на которой она по-настоящему аппетитна.

– Вообще-то, – говорит он, – он сказал кое-что еще.

– Что?

– Откуда у вас этот номер?

– Откуда у нас номер?

– Из телефонных распечаток его жены.

– Помалкивай об этом, – говорит Элин, включаясь в беседу.

Она стояла в стороне, в своих мыслях, после того, как минутой раньше ушел Джеп.

– Так, – говорит она, – какие мы используем?

Пока они с Кристианом решают этот вопрос, Миккель безмолвно показывает Дэвиду несколько других снимков – он просто передает их ему по одному, без лишних слов, на них известная актриса, загорающая нагишом.

– Пиздец! – говорит Дэвид.

– Когда закончите это смотреть, – бросает ему Элин, – я хочу, чтобы ты съездил в эту женскую консультацию. Мне нужно больше информации об этом, прежде чем мы что-то предпримем. На данный момент все, что у нас есть, – это слова Эдварда.

– Верно, – говорит Кристиан.

Он уже обсуждал это с Элин, свою догадку, возникшую в середине ночи, пока он ждал самолета в Шарль де Голль, – что, если Эдвард солгал ему, сказав: «Она говорит, это от меня. И она не оставит его»? Было что-то странное в том, как он это сказал. А если они напечатают это и это окажется ложью – если ребенок не от него, или она собирается рожать, или если она вообще не беременна, – тогда у него будет основание для судебного иска, и он сможет засудить их ко всем чертям.

– Что, думаешь, он мог тебе соврать? – спрашивает Дэвид, продолжая принимать фотографии от Миккеля. – Черт побери! – произносит он с чувством.

– Кто знает?

– Это было бы коварным ходом, а?

– Мне нужно что-то большее, чем его слова Кристиану.

– Вполне справедливо. Только я всю ночь был на ногах, – уточняет Дэвид.

– Я с этим разберусь, – обещает Кристиан.

– Да? – говорит она. – Хорошо.

– Я подключу Катрин, – поясняет он, просматривая последнюю подборку фотографий. – Это по ее части.

– Это значит, я могу ехать домой и маленько прикорнуть? – спрашивает Дэвид.

– Полагаю, можешь, – отвечает Элин мягко. – Ну, иди тогда, отваливай.

Отослав Катрин в женскую консультацию, предварительно снабдив наличностью, чтобы она выяснила, для чего именно к ним вчера приезжала на час Наташа Омсен, Кристиан спускается в «Старбакс». На первом этаже есть несколько подобных заведений, и иногда он заглядывает на десять минут в «Старбакс», чтобы выпить чашку латте и прочистить голову.

Там он видит Дэвида Джесперсена, жующего сандвич.

– Я думал, ты собираешься домой, приятель. – Кристиан присаживается рядом.

– Собираюсь, доем вот, – говорит Дэвид. – Ты видел эти фотки Миккеля, с этой, как ее там?

– Ага.

– Дырка крупным планом, полный отпад.

Кристиан спокойно снимает крышечку со стаканчика латте.

– Нам можно их использовать? – спрашивает Дэвид.

– Может, одну топлес. На следующей неделе, когда все поутихнет. Они с Мортеном.

– Это из-за меня, – спрашивает Дэвид, – или утром был какой-то хай? Я про Джепа, когда я вошел.

– Не из-за тебя.

– А что тогда?

Кристиан пожимает плечами:

– Я не знаю. Скоро ожидается встряска. Может, что-то в связи с этим.

– Какая еще встряска?

– Такая, от которой люди вылетают.

– Серьезно?

– Так мне сказали.

– У нас и так мало людей, – говорит Дэвид.

– Знаю.

– То, что теперь делает каждый, раньше выполняли двое, трое человек.

– Те дни уже не вернуть, – говорит Кристиан.

Они сидят на высоких табуретах за стойкой, у окна. За окном проходят люди. В костюмах, офисные работники. Спокойная поверхность озера Паблинге отливает чернотой, по ней плывут облака. Один из свежих дней северного лета. Листва лениво колышется на тихом ветру.

– Что насчет меня? – спрашивает Дэвид.

– А что насчет тебя?

– Мне ничто не угрожает?

Кристиан отпивает латте.

– С тобой все нормально, – говорит он. – Не волнуйся об этом.

– Мне нужна эта работа, – говорит Дэвид. – Через два года мне сорок.

– Мне тоже, приятель.

– Мне двух детей обеспечивать.

– Я сказал, не волнуйся. Ты можешь спокойно идти домой, если ты об этом.

– Меня ничто не остановит, – говорит Дэвид. – Я, хули, зомби. А ты? Ты в порядке?

– Отлично.

– Ты ведь тоже полуночничал, да?

– Ну, да. Полагаю.

– Не хочешь пойти домой на пару часов?

– Нет.

– Что, – говорит Дэвид, пытаясь понять, – ты сам волнуешься насчет этой встряски?

– Вовсе нет.

– Тогда почему бы тебе не отдохнуть?