Кактус для вашей мыши

– Тоже так, – согласился Макс. – Пиши тогда.

Я быстро сбегала в комнату и, вернувшись в прихожую, нашла в контактах «Гудвина» и написала: «Большое спасибо за цветы, они очень красивые!». Показала Максу набранное сообщение, дождалась одобрительного кивка и отправила. Через несколько секунд булькнуло ответное сообщение. Я прочитала его. Перечитала. Села на пол. Макс взял из моей ослабевшей руки телефон и прочитал вслух: «Я рад, что цветы красивые. Но я ничего тебе не посылал. Дмитрий.»

– Не понял, – честно и конкретно высказался Макс и на всякий случай отодвинулся от злополучной корзины. Розы отнеслись к этому крайне индифферентно и продолжали вызывающе пахнуть на всю квартиру. – Если это не Беляев, то кто тогда?

– Слушай, а вдруг там бомба? – я тоже на всякий случай отползла от розового изобилия подальше.

– Господи, Лера, ну какая бомба. Я тебя умоляю! – Макс махнул рукой. – Ты же, в конце концов, не Ангела Меркель, кому нужно присылать тебе бомбу в цветочной корзине?

– Да, но я и не Волочкова, чтобы мне розы этими самыми корзинами получать! Ещё предложи мне сфоткаться с ними и выложить в Инстаграм!

– Да ладно! Шикарная корзина, не ворчи, как старушка, – Макс ехидно прищурился. – Не отвлекайся и соображай давай, кто у нас ещё может таким щедрым и пафосным оказаться?

– Я правда не знаю, – я прижала ладони к груди и жалобно посмотрела на Макса. – Давай я тебе лучше всё расскажу, а ты мне ответишь, кто это может быть. Макс… Вот мне реально не по себе. А втянул меня во всё это ты, так что тебе вместе со мной и расхлёбывать. Справедливо?

– С одной стороны да… Но… Поправь меня, если я не прав, но ты уверена, что хочешь именно со мной обсудить свой, как ты деликатно выразилась, роман с Беляевым? Может, ты с девчонками какими лучше, а? Я тебе, конечно, друг и всё такое…

– Максик, ты мне не просто «друг и всё такое», – передразнила я его, – ты единственный человек, которому я могу рассказать правду. Хотя по идее даже тебе не надо бы, но если я буду всё это переживать в одиночку, то точно сойду с ума.

– Ну, подруга, считай, что ты меня окончательно заинтриговала, – Макс ещё раз подозрительно осмотрел корзину со всех сторон, потом поднял и понёс в кухню. Там он водрузил её на стол, подвигал туда-обратно, пристраивая так, чтобы она занимала поменьше места, в итоге задвинул к самому окну и наконец-то успокоился. – Давай сварим кофе, возьмём пирожные и пойдём в комнату. А то здесь теперь есть невозможно – твои розы перебивают всё.

– А зачем тогда ты их сюда принёс?

– Затем, что если их поставить в комнате, то там потом невозможно будет спать. Смекаешь?

– Ты как всегда прав. А твою вкусно пахнущую еду из пакетика мы есть будем?

– Я – да, ты – нет.

– Почему это? Тебе для меня еды жалко что ли? А ещё друг называется, – я скорчила обиженную мордочку и отвернулась. – Жадина, вот ты кто…

– Лер, там шаверма. Ты такое не ешь, – Макс извлёк из пакета завёрнутую в бумагу шаверму и показал мне. – Сама говорила: «Купи шаверму – избавь город от бродячих собак!» Говорила?

– Говорила. Но я тогда есть не хотела, а сейчас хочу. Дашь кусить?

Макс засмеялся, и я, не выдержав, стукнула его по спине и пошла варить кофе. Дело в том, что из моих тридцати с хвостиком лет с Максом я знакома двадцать семь. Наше знакомство началось с драки за ярко-зелёный грузовик с песком и закончилось мирным поеданием полдника в средней группе детского сада № 15. С тех пор мы дружим, и, хотя жизнь иногда разводила нас в стороны, но связь мы не прерывали никогда, и я была абсолютно уверена, что Макс – именно тот человек, который может наорать, обругать, но никогда не предаст.

Когда мы наконец-то снова устроились в креслах, Макс – с шавермой, я – с кофе и пирожным, я тяжко вздохнула и начала, наверное, с самого главного.

– Макс, он предложил мне стать его официальной любовницей, – я и сама поняла, насколько дико и по-идиотски это прозвучало. – Это он сам так сказал, это не моя формулировка, честное слово. Я спросила зачем, а он сказал…

– Подожди, не тарахти, – Макс отложил едва надкушенную шаверму, и я с тоской проводила взглядом выглядывающие из лаваша кусочки поджаренного мяса, наверное, даже не важно, чьего именно. Желудок требовательно заурчал. – Что значит – официальной? Теперь появилась такая должность?

– Откуда я знаю, – от голода настроение стало стремительно портиться, – что ты у меня спрашиваешь, у него и спроси. Умные все вокруг такие стали!

– А он сказал, что будет входить в твои, так сказать, профессиональные обязанности? – сквозь обеспокоенность в голосе Макса проскользнули знакомые ехидные нотки, которые почему-то сразу меня успокоили.

– Да, конечно, я же не совсем дурочка, сразу про это спросила, – я кивнула и отпила кофе, по-прежнему с вожделением поглядывая на столь презираемую мной когда-то шаверму.

– А огласите весь список, пожалуйста, – проследив за моим взглядом, Макс с сомнением посмотрел на надкусанную шаверму и неуверенно протянул мне. – На, откуси, только немного, а то помрёшь с непривычки, и Беляев меня сошлёт на рудники за убийство особо ценного сотрудника.