Кактус. Никогда не поздно зацвести

– Ребенок решил появиться на свет в Бирмингеме?

– Нет, не то. Мне просто нужно отдохнуть.

Роб отвел меня наверх, сказав, что там только одна кровать, но я смело могу на нее ложиться. Обстановка была спартанской – только что отделанной комнате еще предстояло обрести свое лицо. Единственное, что выдавало ее хозяина, – груда книг по садоводству на тумбочке у кровати. Откинув одеяло, Роб помог мне разуться.

– Я позвоню твоей тетке и предупрежу, что ты не приедешь. У меня где-то есть ее номер с тех пор, как она хотела, чтобы я переделал ей сад. Отсыпайся. Если что, я внизу.

Я закрыла глаза, но в висках так стучала кровь, что отдохнуть не было никакой возможности. Моя тетка – это моя мать, а моя мать – моя тетка; отец мне вообще не родня. Это не укладывалось в голове. Ну-ка попробуем разобраться. Тетка Сильвия на пятнадцать лет моложе моей матери, стало быть, она зачала меня в семнадцать лет, задолго до своей свадьбы с дядей Фрэнком. Моей матери тогда было за тридцать, они с моим отцом уже шесть лет жили вместе. Я не могла понять, как тетка Сильвия решилась отдать своего ребенка, девочку, которую выносила, как я сейчас вынашиваю свою. И еще я никак не могла уразуметь, для чего родители взяли к себе чужого ребенка. И зачем было хранить все это в секрете? У меня ни разу в жизни не возникло впечатления – я имею в виду, ни отец, ни мать, ни тетка не дали мне понять, – что нас связывают иные отношения, чем принято считать. Да, тетка Сильвия наезжала к нам с раздражающей регулярностью, но они с сестрой действительно были очень дружны. Она всегда живо интересовалась мной, но я относила это на счет ее любопытной натуры. Тетка Сильвия глупая, тщеславная, самовлюбленная клуша. Мысль о том, что я ее дочь, повергала меня в ужас. Мое детство – все, что мне было сделано или сказано, все, что я испытала и перечувствовала, – все оказалось ложью.

Примерно час спустя я медленно сошла вниз. Снаружи уже стемнело. В доме были опущены шторы, включены лампы и фырчащий газовый камин. На кухне работало радио. Роб сидел за столом и читал местную газету. При моем появлении он встал и спросил, как я себя чувствую. Я извинилась за свое своеобразное поведение и объяснила, что викарий рассказал мне о матери то, что шокировало и расстроило меня. Роб снова спросил, не хочу ли я поговорить об этом, и я ответила, что нет.

– Здесь поблизости есть какая-нибудь гостиница? – спросила я. – Мне нужно кое-что обсудить с теткой Сильвией. Я съезжу к ней утром, нет смысла сейчас возвращаться в Лондон…

– Даже не думай, – отмахнулся Роб. – Переночуешь здесь.

Честно говоря, мне очень требовалась компания. Я была не в состоянии оставаться одна. Мы провели довольно унылый и очень домашний вечер вместе. Я помогла Робу нарезать овощи – он готовил блюдо по новому рецепту, а потом смотрела, как он суетится у плиты. Открыли бутылку вина – мне это было необходимо. Когда мы поели, Роб ополоснул посуду, а я вытирала. Мы говорили о наших последних проектах на работе, о том, как изменился Бирмингем, о фильмах, которые мы оба видели или хотели посмотреть, и старательно обходили в разговоре то, что же мне все-таки сказали в церкви Св. Стефана. Ближе к ночи я почувствовала, что Роб что-то задумал. Когда я собралась наверх, он пустил пробный шар:

– Мне поспать на диване или вместе ляжем? Кровать широкая, там места хватит на двоих… в смысле, на всех троих.

Я была не готова к такому предложению. Конечно, будь у меня время подумать, я бы не колеблясь велела ему укладываться на диване.

– Не знаю, – ответила я. – Дом твой, тебе решать.

– О’кей, тогда ляжем вместе.

Я могла сказать Робу, что решила все-таки спать одна, но не сказала – я всегда порицала непоследовательность. Проснуться на следующее утро с ощущением его тепла у моей спины и увидеть его руку обнимающей мой живот было… ну не неприятно. Совсем.

24

– Какая жалость, что ты вчера не приехала! Ты разминулась с Венди и Крисси! Они ужасно расстроились, что не увидели тебя, но им надо было выезжать рано утром. Они улетели кататься на лыжах, куда – не помню. Вроде где-то в Восточной Европе, но я наверняка ошибаюсь. Твой дядя Фрэнк повез их в аэропорт, вернется к обеду. Роб вчера звонил сказать, что тебе нездоровится. Такое случается на позднем сроке, если перенапрягаться. Со мной так же было, когда я донашивала близнецов. «Сильвия, перестань носиться, будто завтрашнего дня не будет!» – говорил мне дядя Фрэнк, но ты же знаешь, какая я. Я и минуты спокойно не посижу. Вот так мне и удается оставаться в форме… – Тетка на секунду замолчала, услышав шорох шин на гравийной аллее. – А, это Роб уезжает! А он разве не зайдет? У меня же к нему разговор! Я видела Давида Микеланджело, который будет на редкость хорошо смотреться возле садового павильона, но я хочу узнать мнение художника. Пока-пока, Роб, милый, до скорого… Сьюзен, не могу тебе передать, как я рада, что вы вместе! Он такая отличная партия! Мне тоже всегда нравились мужчины, у которых свой бизнес. Будь я на двадцать лет моложе, тебе бы пришлось его у меня отбивать!