Кактус. Никогда не поздно зацвести

Все это я выслушала, еще не переступив порог «Вендины» и не успев поздороваться. Утром я объяснила Робу, что его дело на сегодня шоферское: его присутствие на встрече с моей теткой будет мешать. Роб ответил, что его это вполне устраивает: рядом находится дом с садом, устроенным по проекту Умелого Брауна[12], и он с удовольствием проведет там пару часов. Странно, но, проводив взглядом его фургон, скрывшийся в конце длинной аллеи, я почти пожалела, что не позволила Робу пойти со мной: бремя предстоящего разговора показалось почти непосильным.

Стоя в кухне в ожидании, пока заварится кофе, я сделала героическую попытку принять участие в болтовне тетки Сильвии о важном вопросе, пойдут ли ей рюши. Когда мы наконец обсудили этот вопрос со всех возможных сторон, тетка Сильвия надавила на плунжер кофеварки и нагнулась разглядеть содержимое.

– Похоже, заварилось чуть крепче, чем надо. Разбудит малыша как следует, вот увидишь! – сказала она, выпрямляясь, и любовно похлопала меня по животу. Она взяла две фарфоровые чашки с цветочным узором из буфета, налила кофе и высыпала в одну из них три ложки сахара, после чего замерла с ложкой в руках: – А тебе сахару, дорогая? Мне, конечно, нельзя, но я всегда была сластеной, с самого детства! «Сильвия, ты и так сладкая», – говорил мой папа, но ведь чуть-чуть любимого лакомства не повредит!

Я отказалась. Она отошла к холодильнику и вернулась с баллончиком и бутылкой.

– Тебе сливок или молока? – спросила она, добавляя густую струю в свою чашку.

– Я буду черный.

– Как, разве у тебя не изысканный вкус?

Мы сели в гостиной на кремовых кожаных диванах, лицом друг к другу, разделенные стеклянной столешницей кофейного столика в стиле Людовика XIV, на которую я выложила составленные мной свидетельские показания. Тетка Сильвия подалась вперед, открыла последнюю страницу и подписала, даже не взглянув на содержание. Я предложила ей сперва прочитать, но она ответила – в этом нет нужды.

– Ты обращаешься со словами лучше моего, дорогая. Я уверена, тут все правильно.

Я долго колебалась, нужно ли в новых обстоятельствах давать документ на подпись тетке Сильвии. В конце концов все же решила подписать: независимо от результатов сегодняшнего разговора, мне понадобятся свидетельские показания в подтверждение медицинских записей для иска против Эдварда.

– Ну вот, когда с этим покончено, расскажи мне, чем ты занимаешься, – сказала тетка Сильвия, поднимая свою чашку и ложечкой вылавливая сливочную пенку.

– Ездила вчера к викарию Св. Стефана.

– Это хорошо, он был добрым другом твоей мамы. Приятный мужчина, хоть и носит бороду.

– Он сказал, что у мамы была тайна.

Тетка Сильвия поставила чашку, отложила ложечку и принялась обирать пылинки с юбки.

– Так и сказал, дорогая? Интересно, зачем ему такое говорить… Наверное, у каждого есть скелеты в шкафу. Уверена, это какой-нибудь пустяк. Надо было мне захватить с кухни печенья. У меня есть прекрасные шотландские коржики, будешь?

Тетка встала.

– Судя по всему, мать призналась, что меня удочерили.

Я была спокойна. Гораздо спокойнее, чем рассчитывала.

Тетка снова села. Румянец пополз по шее к щекам.

– Она же все путала, ты сама говорила! Из-за инсульта!

– Путала, да не все. Я знаю, кто записан в графе «мать» в моем свидетельстве о рождении. И сегодня я приехала, чтобы выслушать вашу версию.

– Не знаю, о чем ты. Я… О Сьюзен, дорогая. – Тетка Сильвия расплакалась. – Я не знаю, что и сказать…

– Может, правду? Давно пора кому-нибудь сказать мне правду!

– Это не должно было открыться вот так! Я не знала, что Патрисия сохранила свидетельство… Она мне сказала, что уничтожила его, когда оформила удочерение! А когда ты его нашла?

– Вчера. Лежало на дне маминой шкатулки с драгоценностями.

– Представить себе не могу, что ты, должно быть, подумала…

Тетка снова встала и пошла ко мне вокруг кофейного столика. Она попыталась схватить меня за руки, но я отодвинулась в угол дивана.

– Не надо, – попросила я. – Пожалуйста, не надо меня трогать. Мне нужны только факты.

– Сьюзен, я хотела тебе сказать с самого твоего детства, но как бы я могла? Патрисия стала твоей мамой, она тебя воспитывала как собственную дочь! Я не имела права раскачивать лодку, это бы огорчило всю семью – твою маму, твоего папу, дедушку и бабушку, и дядю Фрэнка, и это бы запутало тебя! Я поступала так, как мне казалось лучше. Я подчинилась тому, чего все хотели.

– Тогда почему вы мне не сказали сразу, как только мама умерла?

– Я думала об этом, я честно думала! Но ты так горевала, а потом я узнала, что ты ждешь ребеночка. А вдруг бы ты вконец распереживалась! И потом, пришлось бы все рассказать Венди и Крисси… Дядя Фрэнк знает. Я ему сказала перед тем, как нам пожениться. Он колебался насчет свадьбы, но в конце концов остался со мной. Я обязательно скажу девочкам, как только они вернутся с лыж своих… Когда они немного привыкнут, они будут просто счастливы, что ты их родная сестра!

– Меня не интересует, скажете вы им или нет, это решать вам. Все, чего я хочу, – добавила я медленно и твердо, – знать правду о моем рождении.