Кактус (СИ)

– Ты меня принципиально не слушаешь или делаешь вид? Я же сказал, наши отношения были «свободными» только первые две недели, а это значит, что потом они только формально носили такой характер. Я ни с кем не спал и не собираюсь. У тебя комплекс неполноценности? Чего ты к этому прицепилась?

Её голос отчётливо похолодел.

– С потолка взяла. Я же ебанутая, просто придираюсь к святому Даниле.

Закинув рюкзак за спину, она вышла из комнаты. Я обещал себе, что не встану с кровати, пока не услышу хлопок двери, но подорвался, как только услышал звук застегивающейся молнии её пуховика.

– И что? Всё, да? – в голове возникло новомодное слово «фрустрация», но мне казалось, это именно то, что я сейчас чувствовал. – Просто уйдешь?

– Ты сам мне сказал уходить.

– А ещё я сказал, что люблю тебя, что хочу, чтобы ты была моей, что хочу жить вместе. Это ты как-то упустила из вида, – она подняла на меня глаза и, чёрт.

Она плакала.

Впервые она плакала при мне. Слёзы безостановочно текли по щекам, не тронутым косметикой. Её нижняя губа дрожала, как у ребёнка, и я почувствовал тугой ком в горле.

Настя плакала из-за меня. Скорее всего, не первый раз, но впервые позволила мне это увидеть. Показала, что ей не плевать, что она тоже чувствует, что ей тоже, чёрт возьми, больно.

Я был рад видеть её слезы, как бы отвратительно это ни звучало. Это хотя бы давало надежду на то, что Лобанова не так уж и равнодушна ко мне. Это было доказательством моих слов.

– Ты прав. Да, я влюбилась, да, я бы хотела жить с тобой вместе, хочу, чтобы ты таскался со мной за руку, говорил всем, что я твоя девушка, хочу, чтобы ты был моим, и чтобы я всегда была в тебе уверена. Но так вышло, что с последним пунктом всегда будут проблемы, – она утёрла слёзу кулачком, заставляя меня сжать челюсти, чтобы ненароком не сжать её в своих объятиях. – И на твоём месте, врать о том, что ты вдруг встал на путь истинный и бережёшь свой цветочек для меня – опрометчивое решение. У нас куча общих друзей, мне часто рассказывали о тебе, герой-любовник.

– Кто же? Твои подружки, которые сами хотели залезть мне в трусы? Им ты больше веришь? – Настя всхлипнула, но подтверждать или отрицать сказанные мною слова не спешила. – Если так, то нам действительно больше не о чем разговаривать.

– Хорошо, – она рвано кивнула и отвернулась к двери.

Её тонкие пальцы пытались справиться с замком, но замерли, когда с моих губ сорвались последние слова.

– Это нечестно. Я всегда был твоим другом, никогда не хотел причинять боль, и, даже после того как мы переспали, я всегда старался сделать так, чтобы тебе было хорошо. Возможно, глупо было предложить тебе свободные отношения, но ты с таким энтузиазмом подхватила эту идею, что я решил, что это максимально комфортные для тебя условия. И когда вдруг осознал, что, скорее всего, это не так, даже не смел смотреть в сторону других девчонок, постоянно проводил с тобой время, как будто мы были настоящей парой. Неужели ты этого не замечала никогда? – кудрявая снова всхлипнула и в следующую секунду всё же открыла замок, так и не повернувшись. – Это нечестно. Ты готова поверить во что угодно, в чьи угодно слова, только не мне.

Она выбежала из моей квартиры.

Я спокойно закрыл за ней дверь, прошёл на кухню и выжрал там почти целую бутылку вискаря, опрокидывая в себя стаканы один за другим, а потом им же блевал, надеясь таким образом избавиться не только от лишнего алкоголя, но и от мыслей о Насте.

Никогда не верил в знаки и символы.

И вот я стою и смотрю на чёртов кактус, который так удачно сравнивал то ли с Настей, то ли с нашими отношениями.

На уродливом колючем создании появился маленький красный цветочек, словно издеваясь надо мной.

Смотри, Данил, я расцветаю, несмотря на то, что ты ни разу меня не поливал, а как у тебя дела?

Да у меня тоже заебись, в общем-то.

Час назад мне пришла SMS-ка от абонента «Дура» с текстом: «Через пару часов буду у тебя, но если тебя не будет дома, буду считать, что это сраный знак, и никогда больше не вернусь! Хочу вина, обниматься и плакать. Больше не могу так, Дань».

И я уже больше не мог.