Кактус второй свежести

– Пляшу, пою, – уточнил мужик, – медикаменты, конфеты изображаю. Меня блогеры нанимают. Заказывают им продвижение, например, капель от носа. Я влезаю в костюм вроде Егорушка-лекарство. Дальше делаю, что наниматель хочет. Денег платят мало, но жить можно. Квартира у Карины маленькая, она все мои телефонные разговоры слышит. Узнала, что я сюда поехал, и приперлась. Делать ей нечего, баба не работает.

– Почему? – удивилась Марина.

– Никак службу не найдет, – рассмеялся «папа», – ищет с окладом не менее полумиллиона, с занятостью два дня в неделю с тринадцати до шестнадцати часов. Да предложений нет.

Дегтярев перестал жевать котлету, Марина широко распахнула глаза, я начала смеяться, а Нина высказалась:

– Такая работа есть только в сказках.

– Другая Каре не нужна, – хмыкнул Егор, – она ну очень больна, поэтому нет сил каждый день пахать. Сто тысяч в месяц это, по ее мнению, нищенская подачка.

– Кто Карина по профессии? – поинтересовался Феликс, который успел вернуться и сесть за стол. – Где она образование получила?

– Девять классов окончила, – коротко сообщил Егор, – всё. Ее мать содержала, та в разных местах служила, без выходных и отпуска. Умерла из-за такого графика. Каре теперь самой надо деньги добывать. Услышала, как я с Маришей договариваюсь, и решила изображать мать невесты.

– Мать мне не нужна, – возразила Марина, – она в спектакле не участвует. Давайте, пока Карины нет, объясню суть. Егор – мой отец!

– Да он моложе тебя, – не выдержал полковник.

– Это легко исправить, – отрезала его жена, – седой парик, грим, и Гоша ветхий гриб.

Маневин попытался внести в беседу капельку здравого смысла:

– Гости сообразят, что волосы фальшивые, а в боевом раскрасе Егор будет выглядеть странно.

Марина принялась размахивать руками.

– Представьте! Гости сидят на стульях. Виден широкий проход к арке, увитой цветами. Отец ведет невесту. Красиво. Торжественно! Играет оркестр.

– Ух ты! – пришла в восторг Нина. – Настоящий? Или в записи?

– Живые музыканты, – объяснила невеста. – Во время дефилирования пары в небо взовьются воздушные шары и голуби. Все на них уставятся. Зачем народу папашу разглядывать? Он меня передаст жениху и слиняет. Всё. За стол не сядет.

– Это как-то неприлично, – прошептала Нина. – Отдал доченьку и пошел вон? Гости удивятся.

– Никогда, – отрезала блогерша. – Папаня привел дочь? Ну и адью!

– Могу присоединиться к празднику в естественном виде, сняв парик и умывшись, – предложил Егор.

– Спасибо, не надо, – отмела его предложение Марина.

– Но… – начал «папенька» и оглушительно чихнул.

Из его рта вылетело нечто розово-белое и упало в салат.

– Ой! Он язык потерял, – зажмурилась Нина.

Леня, Сеня и Кузя, которые во время разговора спокойно ели, засмеялись. Потом эксперт сказал нашей помощнице:

– Нинуша, уж поверь, язык надежно приделан.

– Значит, он его откусил, – еще сильнее перепугалась Нина.

– Включи логику, – потребовал Леня, – тогда бы тут кровища фонтаном хлестала. Думаю, это…

Эксперт потянулся к вилке, но его опередил Собачкин, который ловко подцепил ложкой нечто бело-розовое и торжественно объявил:

– Это зубы!

– Ой, – перепугалась Нина, – разве можно их вычихнуть?

– Элементарно, – ответил Леня, – если это так называемые сменные виниры, да еще не известно кем и где сделанные.

– Они очень дорогие, – прошепелявил Егор, – ползарплаты за них отвалил.

– Нехорошо, если у отца челюсть на празднике вывалится, – запричитала Нина.

– Ничего страшного, – встал на сторону Егора Феликс, – он же пожилой, дедушка. Улетевший в кусты протез – свидетельство преклонного возраста.

– У меня клыки в тридцать лет испортились, – обиделся Егор. – Марина, не волнуйся, я их на мероприятии не уроню.

– Можешь не стараться, – милостиво заявила невеста, – тебе все равно ни есть, ни говорить не дадут. Отвел невесту и свободен.

– Верните челюсть, – засопел Егор.

Собачкин посмотрел на стол, потом переместил свою тарелку, поднял салфетку и растерялся:

– Они тут лежали.

– Кто хочет ореховый торт? – нараспев спросила Нина. – Если доели котлетки, сейчас чаек подам.

– С удовольствием съем, – прошамкал Егор, – если только мне зубы вернут.

– Сеня, хватит веселиться, – попросила я, – Егор хочет поесть, отдай ему челюсть.

Собачкин начал двигать посуду на столе.

– Честное слово, не знаю куда они подевались. Положил челюсть сюда. Отлично это помню. И ее нет!

– А вот и я, – заявила Карина, возникая в столовой.

Дегтярев чихнул.

– Будь здоров, дорогой, – пожелала мужу Марина.

Я схватила салфетку и начала чесать с ее помощью нос. Феликс шепнул мне на ухо:

– Что за запах?

– Не знаю, – еле слышно ответила я, – какой-то парфюм из Парижа, сделанный гастарбайтерами в подвале дома на улице Вонюкино.

– Апчхи, – от всей души чихнула Нина, внося в столовую блюдо с тортом.