Кактусовый сок (СИ)

Вот такая обыденность в местных барах. Знает, что крупье мухлюет и всё равно несёт последнее. Сейчас так и быть крупье позволит ему выиграть копейки, он будет счастлив, а завтра проиграет в десять раз больше. Ну и где же оборванец трутень найдёт деньги? Два варианта: ограбит кого-то, если повезёт и не его ограбят, либо будет на ферме кряхтеть, рис, пеньку и прочее выращивать, пока не потеряет сознание. Эта игра вытягивает все деньги, даруя лишь иногда иллюзию успеха. Все становятся условными рабами болотников, сидя на влечении к азарту, гашишу, выпивке и пахая на плантациях. Против ли я такой формы рабовладельчества? Против, конечно, трутень уже не соображает, что является марионеткой, но он соображал, когда-то давно и его завлекали как меня, как многих, приманивали обещаниями о счастливой жизни в удовольствии с гашишем, играми или хотя бы сакэ. Всех так привлекают на ту или иную зависимость. И даже хуже, истерзанного плетью и голодом раба вернуть к нормальной жизни возможно, он истощён физически, а как вернуть того, кто долгое время сидит на эмоциональной подпитке, зависимость от редких, но ярких победах? От потери реальности в тумане алкоголя или наркоты? Я не представляю, это вне моего воображения.

Заплатил за четыре койки 200 Катов. На вопрос об особых услугах указали на шека, развалившегося на подушке. Со входа да и от барной стойки его не разглядеть из-за стола, за которым он спрятался и видно только его торчащие рога. Хорошо устроился, я бы тоже так прилёг.

— Итак!… Разозлил не тех людей, да? Что ж, не волнуйся, осуждать не стану, и уж точно не стану подталкивать падающего засранца. Я весь во внимании… Так, присядь, присядь, добро пожаловать в мой офис… — Шек с громким звоном сметает со стола пустые кружки из под грога. — Так, с противниками рабства ты серьёзно налажал, верно? Просто Жопа Жопская, да?… Но, как я говорила, я не осуждаю, не осуждаю… Хотя, осуждаю, конечно… но ближе к делу. Я могу убедить их забыть все обиды. За плату.

— Ладно, сколько?

— 20’000 Катов.

— Идёт.

— Считай, готово! Когда снова накосячишь, мешок с деньгами опять неси ко мне, лана? Веди себя нормально, понял?

— …

Остаётся только верить. Как иначе быть? Она бы не снискала связи доверенного лица и уже валялась бы давно окровавленным лицом в грязи, если бы врала. Так что просто верим… Хорошо, что она не человек. Фермер прав, будь она человек, я бы не поверил, хватит с меня предательств со стороны этой прогнившей расы. Уже лёжа на кушетке я вспомнил как кричали люди из Святой Нации, убейте его, убейте скелета. Это даже как-то льстит. Хотя, они всех людей, кто не с ними, называют скелетами, а уж я то со своей культяпкой подавно. Но, не надо осуждать, я же не жил под опекой Окрана вот и злой такой. И как я собираюсь изменить Лорда Феникса, если даже будь моим другом этот завсегдатай игрок, чтобы я сделал, как поступил? Как повлиять на глубоко убеждённого человека?

12. Долой разбойников

Стенн рассказывал странные вещи, гигантские роботы, называемые Бегемотами, которых предали создатели. Огромные здания, в которых жили сотни тысяч, летающие корабли, размером с современный город. Затронул я тему эмоциональной части скелета, чувствуют ли скелеты радость и уныние? Да, чувствуют, но всё держат в себе, анализируют. Вместо сна они прокручивают прожитый день. Бывает так, что переживания становятся очень сильными и робот может сделать сброс. Он обнулит себя, потеряв навыки, эмоциональную оценку прошлых лет. Он как-бы помнит, но не придаёт значения памяти, нет к событиям прошлого суждения, нет окраса, нет плохо или хорошо. Стирается личность и приходиться заново учиться жить, нового себя собирать. Сравнимо ли такое состояние с человеческим самоубийством как побег от невыносимого горя? Даже не представляю.

Первую хорошую новость я услышал в баре в городе техохотников Ровная Лагуна. Два завсегдатая обсуждали убийство верховного инквизитора, что сейчас все Окранисты с катушек послетали, а Щит Окрана “в полной жопе”. Что же в этом хорошего? Я напакостил и это стало заметно! О, нет, не так банально, но не исключаю тщеславие в своём лице. Смысл в другом, теперь окраниты будут подозревать каждый не родной караван в сговоре с партизанами, торговля осложнится. Режим ужесточат, чтобы навести порядок, иначе устой рухнет, а шатать его будут люди, считающие равноправие с женщинами, с тёмнокожими людьми, с другими расами. Слабых личностей загонят в кандалы, так что они будут молчать, а сильные найдут друг друга и сплотят вокруг себя союзников, как та женщина из Кривых Зубов, что уже начала войну.