Каланы возвращаются на берег

Знаменитая английская торговая компания Гудзонова залива в конце XVII века установила своеобразную таксу для товарообмена с индейцами Северной Америки, в которой роль эквивалента играла шкурка бобра. Фунт табака оценивался в 1 бобровую шкурку, 2 галона бренди — в 4, 1 ружье — в 12 бобров и т. д.

Бобровые шапки и воротники длительное время были неотъемлемой составной частью одежды русских бояр, а позже — аристократов, европейских дворян и купцов.

Цены на бобровые шкурки менялись в зависимости от обилия их на рынке. В России в XVI–XVII веках они были почти в одной цене со средними по качеству шкурками соболей и чернобурок. В конце прошлого — начале нынешнего столетия, когда истребление этих зверей достигло апогея, за бобровые меха платили большие деньги.

С восстановлением численности этих зверей и увеличением их добычи бобр стал цениться довольно низко. В Северной Америке в 20-х годах за него платили в среднем по 15–20 долларов, лишь отдельные, наиболее крупные и темные шкурки продавались по 60–70 долларов. Ныне на пушных аукционах за бобровые шкурки платят в среднем по 10–12 долларов.

У нас недавно установили новые закупочные цены на это сырье. Нормальную крупную шкурку бобра государство принимает за 40, а особо крупную за 50 рублей. Этого достаточно, чтобы заинтересовать охотника в работе на бобровом промысле.

В старину мех бобра считался мужским, но сейчас положение изменилось: в щипаном виде он применяется для пошива дамских манто, жакетов, шапочек, воротников и для отделки женской одежды. Некоторое количество шкурок идет и на поделку мужских воротников и шапок.

Мех нутрии известен в европейской пушной торговле с XVII века главным образом под названием «обезьянего меха». Он имел довольно широкое употребление и шел на подкладки для шуб, дамские меховые жакеты, воротники.

Нутриевый мех относится к числу недорогих. У нас хорошую коричневую (стандартную) шкурку нутрии крупного размера заготовители принимают за 16 рублей.

Падение спроса на нутриевые шкурки натуральной окраски вызвало к 40–50-м годам усиленную работу по разведению цветных нутрий. В итоге в Аргентине, например, удалось получить 10 цветовых вариаций: коричневую, черную, белую, кремовую, темно-стальную, сапфировую, голубую, песочно-пастелевую, жемчужно-серую. Цветные нутрии очень красивы, пользуются хорошим спросом. Если на международных пушных рынках за шкурку стандартной нутрии платят по 5–6 долларов, то цены за цветные шкурки достигают 10–15 и более долларов.

В 40-х годах в Аргентине манто из нутриевых шкурок стоило 2 тысячи песо, а через 7 лет — уже 15–20 тысяч песо.

В нашей стране за последние годы потребление меха нутрии значительно возросло. Теперь часто можно встретить женщин в нутриевых манто, немного грубоватых, но выразительных, отличающихся оригинальной фактурой. Модны и остроконечные дамские шапочки из нутрии — остью вверх.

О мехе выхухоли приходится писать в основном в прошедшем времени. Это был очень хороший мех, легкий, красивый, изящный. Мы были монополистами на это сырье и… не сумели его сохранить. Выхухоль находится сейчас на положении редкого, охраняемого зверя.

Когда выхухоли добывалось относительно много, она шла на отделку верхней шерстяной одежды, на пошив красивых серебристых дамских шапочек и муфт. Мужчины никогда не решались претендовать на легкие, воздушные изделия из меха этого зверька.

В середине 50-х годов партия выделанных шкурок выхухоли была продана на аукционе в среднем по 2 доллара 6 центов. Это немного, если принять во внимание нашу монополию и редкость товара.

На выхухоли, в сущности, можно закончить описание шкурок полуводных зверей.

Шкурки водяной крысы идут у нас для домашнего потребления; спроса на внешнем рынке на этот товар нет. Из них делают дешевые дамские манто и пальто для детей. Ну, а сивуч и морж к пушным зверям даже и не относятся.

Не мехом единым…

Кроме шкурок, околоводные звери дают много другой ценной продукции. Стоит ли напоминать о том значении, которые имел (да еще и имеет) промысел моржа и сивуча для народов Севера?

Употреблялись кожа, жир, зубы моржей. Из кожи делали ремни, канаты, крыши для жилищ. Мясо шло в пищу, жир — для приправы к пище. Жиром также отапливали и освещали жилье. В конце прошлого века за добычу одного взрослого моржа скандинавские промышленники получали до сотни марок.

Моржовые клыки называли «рыбьей костью». Они ценились в зависимости от веса и размеров. «Самые дорогие те, коих два в пуд, но такие бывают весьма редко…» — писал С. П. Крашенинников. В XVIII веке на европейском Севере ежегодно в продажу поступало до 30 тонн «рыбьей кости». За килограмм клыков платили по 5–7 марок.

И в наше время моржовые клыки не утратили своей ценности. На Аляске и севере Канады резчики по кости делают из них сувениры и сбывают их многочисленным туристам. На Чукотке работает известная артель костерезов.