Калашников

«После окончания испытаний на полигоне, выявивших превосходство автомата Калашникова над другими образцами, и утверждения документации на серию нам помогал в 1948 году в Ижевске В. И. Соловьев. Он делал аналитические расчеты на собираемость, чем очень помог при изготовлении опытной серии».

Ровно через год, в марте 1949 года, снова командировка в Ижевск. На этот раз по поводу организации массового производства АК-47. Калашников рассчитывал на старую команду. Но А. А. Зайцев отказался ехать в Ижевск, он остался в Коврове и продолжил заниматься разработкой новых образцов автоматов, проработкой конструкции магазинов к АК с повышенной емкостью. По воспоминаниям очевидцев, Зайцев рассчитывал, что автомат будет носить двойное название «Калашникова — Зайцева», но за автоматом было закреплено только одно имя — автора идеи и главного конструктора образца, Калашникова.

Массовое производство АК было решено передать на Ижевский машиностроительный завод. На мотозавод с «Ижмаша» прибыла группа конструкторов во главе с В. И. Лавреновым и технологов под началом М. И. Миллера для ознакомления с чертежами, технологией, готовыми деталями и узлами. Провели ознакомительное совещание. Калашников, как потом вспоминал В. В. Крупин, участник совещания, оказался каким-то неприметным — в черном запачканном халате, с какой-то деталью в грязных руках. Владимир Васильевич поделился с Лавреновым сомнением, которое вызывала относительно несолидная внешность Калашникова, на что тот отреагировал довольно жестко:

— Не торопись с выводами. Поживем — увидим.

Вскоре документация с мотозавода перекочевала на «Ижмаш». Принимал ее В. В. Крупин, он же отвечал за связи с технологами. И вообще, это был первый заводской специалист, который, как оказалось, надолго подставил главному конструктору АК свое надежное плечо. Именно в Крупине Калашников нашел своего единомышленника.

Михаил Тимофеевич нуждался в поддержке. Ведь он не совсем понимал поначалу, что такое завод, как на нем организуется массовое производство, каким образом взаимодействуют между собой заводские службы при освоении изделия. Многое было в новинку и приходилось постигать на марше — систему допусков и посадок, размерные цепочки, марки сталей, механизмы конвейерной сборки, гальванические операции, термообработку и прочие промышленные премудрости. А нужно было не только осваивать технологии, станкостроительное и инструментальное производство, но и доказывать, что принятие на вооружение его детища АК было правильным и единственно верным решением.

Как и на полигоне, жажда знаний и стремление обрести внутреннее спокойствие привели Калашникова в заводской музей. Он функционировал при КБ, руководил музеем бывший боевой офицер, инвалид войны Мельников. Здесь, как когда-то на полигоне, Михтим почерпнул для себя много полезного.

Глядя на то, как врастает в ситуацию Калашников, Крупин размышлял: отсутствие заводского опыта дело наживное, а вот создание конструкции не каждому под силу, не всякий может замахнуться на такое. А этот не только замахнулся, но и реально создал. Вероятно, есть у него, Калашникова, царь в голове. Присмотримся, что за человек.

Присматриваться долго не пришлось — природный талант не скроешь, а хватка проявилась сразу же. И Крупин щедро делился с молодым конструктором знаниями и опытом.

Л. Г. Коряковцев:

«Сколько было давления со стороны заводчан — «улучшить» конструкцию, технологию, упростить изделие. Калашников устоял, выдержал. Как он не сломался, как пережил это, известно только ему. Но никогда, ни на кого, ни при каких обстоятельствах он не повышал голоса, не срывался. Всегда спокоен, выдержан, как бы на душе ни клокотало. Всегда уважителен к собеседнику, всегда свеж, опрятен, чисто выбрит. Он умел погасить возникавший «пожар», находил выход из любой сложной ситуации. Тогда проверялся на надежность не только автомат, но и его конструктор. Они оба проверку выдержали».

М. Т. Калашников: