Калечина-Малечина

Товарный поезд, страшно колотя по рельсам, мчался в Гулливерию мимо их станции и отражался в глазах ожидающих своими рыжими вагонами. Каждый ту-ту-тух лип к Катиному сердцу и голове. Её глаза заболотились от слёз. Несущиеся мимо вагоны слились в пегую кашу, в которой поплыли Сомов, Лара, варежки, грузовик, Вероника Евгеньевна, мама и папа. «Лучше не думать, не вспоминать, не представлять, а делать», — резко подумала Катя и вытерла рукавом пуховика слёзы.

Под стуканье товарняка созданьице стащило ржавую варежку с левой лапы, запустило старушечью ладонь в складки маминого шарфа и извлекло оттуда какой-то коричневый квадрат с болтающейся золотинкой. Кикимора сунула предмет Кате. Невыросшая крутила его в руках, пытаясь распознать его.

— Ты что?! Совсем того?! — это, наконец сообразив, прокричала сквозь металлическую чечётку Катя.

Она дрожащими руками открыла кошелёк, оттуда выглянули бока купюр и краюшки пластиковых карт. Из прозрачно-плёночного кармана на Катю смотрела хвостатая из автобуса. Это был пропуск в гулливерскую библиотеку. Катя задрожала, почти как рельсы под поездом.

— Она же нам помогла! Так нельзя с людьми, которые помогают… Они и так почти кончились! — Катя прокричала это в абсолютной тишине, потому что чуть раньше стук закончился вместе с поездом. На неё, наверное, снова посмотрели все окружающие выросшие.

Катя заплакала и бросила кошелёк в снег. Кикимора почесала нос через шарф и сильно дёрнула Катю за пуховик. Невыросшая выдернула подол из кикиморских лап.

— Уходи к себе в болото!.. — это рявкнула Катя, совсем как выросший, который отказался покупать им билеты.

Кикимора не обиделась и упрямо ткнула левой лапой на уползающие до горизонта шпалы в сторону Гулливерии. Оттуда должна была явиться их электричка. Пока даль пустовала, но по проводам вверху воробьями перебегали электрические разряды. От них Кикимора беспокойно шевелила спрятанными под платками и шапкой ушами. Катя посмотрела на горизонт, шмыгнула носом и подобрала кошелёк.

У окошка привстала на цыпочки и протянула внутрь пятьдесят рублей, окошечный механизм скрипнул и бумкнул, потом скрипнул и бумкнул обратно, ей отдали одиннадцать рублей сдачи и две мелкие билетные бумажки. Катя потянула за золотинку, открыла боковую молнию и спрятала монеты. Созданьице вдруг осторожно взяло невыросшую за руку и аккуратно сжало её пальцы. Катя поглядела на Кикимору, а потом вдаль, куда глядела та — на острие ржавых шпал показалась рогатая и зелёная башка. Она стремительно катилась к ним, таща за собой длинное металлическое тело. Катя поглядела на кошелёк в своих руках и вдруг быстро приняла решение. Она снова взобралась на цыпочки.

— А вот ещё мы тут кошелёк на платформе нашли! — это Катя прокричала в окошко и сунула туда мокрую от снега вещь.

Катя успела расслышать скрип и бум окошечного механизма и, не дожидаясь никакого ответа, подхватила Кикимору на руки и побежала к началу платформы под надвигающееся мычание электрички. Спустилась по лестнице и понеслась к переходу через шпалы. Когда Катина нога ступила на деревянный настил, поезд уже со скрипом тормозил на станции. Невыросшая суетливо споткнулась и завалилась на левый бок на фоне рогатой электрической морды. Они с Кикиморой вытянули три руки (Кикимора обе свои тоненькие, Катя — одну потолще) и не дали себе упасть окончательно. Невыросшая поднялась, пересекла рельсы, быстро прошагала чуть вправо, забралась по лесенке и, задыхаясь, поковыляла из последних сил до крайнего вагона. Последние фигуры закончили заходить внутрь железного тела. Когда Катя подбежала к ближайшим дверям, они с лязгом захлопнулись.

— Хне! — это с досадой крякнула Кикимора.

Катя почувствовала, как в животе забился новый комок обиды на весь окружающий мир, или просто Кикимора нервно попинывала её нижними лапами.

Внезапно двери раскрылись, Катя с Кикиморой, не веря своим четырём глазам, забрались в тамбур. Двери снова лязгнули, Катя опустила созданьице на заваленный окурками пол. Пассажирки качнулись от разгонного толчка. Невыросшая взяла Кикимору за руку, и они зашли в вагон. Катя чувствовала себя почти Ларой, потому что раньше только той мог помочь машинист целой электрички.

Глава восьмая

Мимо ехали бетонные домишки, полинялые гаражи и куцые лесные вставки. Кикимора сидела у окна, а Катя — рядом. Она всё никак не могла отдышаться от произошедшего. Созданьице принялось снимать варежку, но невыросшая посмотрела на сползающую ржавую рукавицу так, что Кикимора вернула её обратно.

Слева от Кати молодой выросший читал телефон. На противоположной лавке слева направо разместились старая выросшая, средняя выросшая и молодая выросшая с круглым выпирающим в вагон животом. Беременная и средневыросшая как бы отражались друг в друге с разницей в двадцать лет. Катя поняла, что это мама, дочка, а под пальто кто-нибудь следующий, кого никто ещё не знает — хотя уже очень любят. Может быть, это кто-нибудь вроде Лары, или Сомова, или Кати, или Носова, или даже Курина. Катя слепила в уме: