Калейдоскоп

Я заточён в постылом подземелье
волшебником, что скрывшись ото всех
готовит в башне колдовские зелья,
и разливает по бутылкам грех.

Он запирает во флаконах зависть,

в котле мешает похоть и любовь,
А я лежу, перед собой уставясь
и вспоминаю глушь родных лесов.

Летал когда-то вольным я драконом,

пугал собой доверчивых крестьян,
А после – пировал в лесу зеленом
и кости жертв забрасывал в тимьян.

Но вот явился он,

неопалённым – стоял в лазурной мантии своей,
Так быстро оказался я плененным
и уведённым силой в мир людей.

С тех пор прикован я массивной цепью,

и всей свободы – ровно пять шагов,
Лишь изредка, с определённой целью
меня освобождают от оков.

Волшебник ищет философский камень,

И, облетая множество земель верхом на мне,
Он был однажды ранен
и не однажды попадал в метель.

Я мог бы бросить этого безумца

в горах его оставить замерзать,
Но отчего-то предпочёл вернуться
и принялся огнём отогревать,
Который изрыгнул из страшной пасти,
И был мой враг порядком удивлён
таким внезапным, дружеским участьем,
Ещё бы! Я ведь, всё-таки, дракон!

За помощь даровал он мне свободу,

вернувшись под защиту древних стен,
Но я забыл звериную природу
и ненароком полюбил свой плен.

С тех пор живу в любимом подземелье

с волшебником, что скрывшись ото всех,
готовит в башне колдовские зелья
и разливает по бутылкам грех.

Теперь питаюсь лишь окороками,

что подаёт нам повар на обед,
И пиво пью огромными глотками,
И обожаю грушевый сорбет.
Врасплох застали перемены эти,
И оттого, немножечко смущён.
Волшебник говорит, что в целом свете
Я – самый удивительный дракон.

2018

«Толпа может простить что угодно и кого угодно, только не человека, способного оставаться самим собой под напором ее презрительных насмешек»

(Айн Рэнд. «Источник»)

Мистеру Говарду Рорку в Нью-Йорк

Навещай меня, Говард,
Только не слишком часто —
Твоя жалость убьет,
словно охотник волка —
лучше сухо стучи телеграммами из Нью-Йорка
и талант, я молю, не растрачивай понапрасну.

Отвечай же им нагло, Говард,

Так нагло, как только можешь,
Будь бельмом на глазу,
Будто плешь у них на затылке,
Измельчи в труху язвительные ухмылки,
и не смей никогда притрагиваться к бутылке!

Вспоминай меня, Говард,

Только не слишком долго —
Твоя жалость убьет,
словно охотник волка —
Лучше сухо стучи телеграммами из Нью-Йорка,
а от грусти, мой мальчик, право, немного толку.

Всё же я исчертился, Говард,

и это правда!
Мысли спутаны, линии все нечётки,
Я на кухне, сестра мне чистит ботинки щеткой…
Знаешь, Рорк, никто не годится тебе в подмётки.

Г.К.

2017

На картину "Большая Волна в Канагаве"

Художник: Кацусика Хокусай