Калейдоскоп

– Да совсем я не смеюсь, – ответил собеседник, и Юрий почему-то ощутил жгучий стыд, словно он был ребенком, которого нашлепали за плохое поведение.

– Тебе нужно записать про свои опыты, и опубликовать потом, – сказал он, – Можно будет сопоставить их с тем, что делает Раскин. С енотами.

Человек пожал плечами

– Я никогда такого не делаю. У меня нет никаких записей.

– Нет записей?

Долговязый повернулся, и задрав голову, посмотрел на термитник:

– Надеюсь, ты сообразил, почему я это сделал? – спросил он.

Согдеев глубокомысленно кивнул:

– По крайней мере, пытался. Думаю, тебе просто было любопытно посмотреть, что получится. А может быть, руководило сострадание к менее совершенной твари. Может быть, ты подумал, что преимущество на старте еще не дает человеку единоличного права на интеллектуальное величие.

Глаза Федьки сверкнули:

– Интересная мысль, пожалуй. Мне это даже не приходило в голову.

Он присел подле дорожек, по которым термиты продолжали катить тележки с грузами:

– А ты никогда не задумывался, почему это термиты изначально продвинулись достаточно далеко, потом вдруг застопорились? А ведь они создали почти безупречную социальную организацию! Почему же на том успокоились? Что их остановило?

– Ну хотя бы существование на грани голода, – ответил Юрий.

– Верно. Но самое главное – зимняя спячка, – добавил бродяга, – И необходимость строительства дома для жизни зимой. А спячка что делает – стирает всё, что отложилось в памяти за лето! Каждую весну начинай всё с самого начала. Термиты не могли учиться на ошибках, копить опыт. Они ведь они создают подземные города размером с Великобританию. Помнишь, было такое государство?

Юрий кивнул:

– Да, я читал, до изменения климата было такое. Вроде на островах, верно?

Не слушая ответа, Федька продолжил:

– И я подумал, что кощунственно было бы не протянуть руку помощи такому племени. Ну, и интересно. конечно же, было – что из этого может получится. Главная проблема – питание. Они ведь пожирают до полутонны древесины в год – один термитник! Они становятся основоположниками целых экосистем! Они – наикрутейшие в мире тараканы. Тараканы на максималках! Одна колония может состоять из трёх миллионов особей! Вместе теримаго – единый организм, мега-мозг, который творит немыслимые для насекомого вещи! Жрать абсолютно несъедобную пищу термитам позволяют бактерии. Их в желудке насекомого несколько десятков видов, и все они превращают несъедобную целлюлозу в питательные сахара. Надо сказать, что и те, и другие существовать друг без друга просто не могут. Если, к примеру, термита накормить антибиотиками, его кишечные друзья сдохнут, а после – и он сам, так как пища останется не переваренной.

Согдеев удивлённо спросил:

– Антибиотики, говоришь? Так значит, антибиотики могут их убить?

Бродяга кивнул:

– Верняк! Но я же не стал их травить, а наоборот.

Юрий задумчиво сказал:

– И ты и стал их подкармливать дудаком…

– И помог им с готовым жильём! – подхватил бродяга, – Чтобы избавить от спячки. Чтобы им не надо было каждую весну начинать всё сначала.

– А тележки?

– Сам смастерил две-три штуки и подбросил им. Десять лет присматривались, наконец все же смекнули, что к чему.

Юрий указал кивком на трубы:

– А выплавка металла?

– Это они уже сами, – сказал Федька, – много лет уже прошло, кто знает, что в их сознании происходит...

– Что-нибудь ещё можешь о них сообщить?

Собеседник досадливо пожал плечами:

– Да откуда мне знать? Говорю же – много лет уже прошло.

– Но ведь ты за ними наблюдал! Пусть даже не вёл записей, но ведь наблюдал!

Федька покачал головой:

– Да не очень-то и наблюдал. Скоро пятнадцать лет, как не приходил сюда. Сегодня пришел только потому, что тебя услышал. Не забавляют меня больше эти тараканы, вот и всё. Скучно от них.

Согдеев открыл рот и снова закрыл его. Произнес:

– Так вот оно что. Вот почему ты это сделал. Для забавы.

Лицо бродяги не выражало ни стыда, ни желания поспорить, только досаду: хватит, мол, сколько можно говорить о термитах. Вслух, со скучающим выражением лица он сказал только:

– Ну да. Зачем же ещё?

– И мой лазер, очевидно, тоже тебя позабавил.

– Лазер – совсем нет, – возразил собеседник.

Лазер – нет. Конечно, балда, при чем тут лазер? Ты его позабавил, ты сам. И сейчас забавляешь. Ему просто весело с тебя!

Наладить машины старого Корнеева, и смотаться, не говоря ни слова, – для него это, конечно, была страшная потеха. А как он, должно быть, ликовал, сколько дней мысленно покатывался со смеху после случая в усадьбе Раскиных, когда показал Трофиму Раскину, в чем изъян его физиоконвертера!

Словно ловкий фокусник, который поражает своими трюками какого-нибудь деревенского лоха.

Голос Федьки прервал его мысли.

– Ты ведь регистратор, верно? А чего тогда не задаёшь свои вопросы? Раз уж нашёл меня, давай записывай все как положено. Возраст, например. Мне триста шестьдесят три, а я, можно сказать, еще и не оперился. Считай, мне пару тысяч лет ещё жить, не меньше.

Он обнял свои узловатые колени и закачался с пятки на носок:

– Да-да, пару тысяч лет, а если буду беречь себя…