Калейдоскоп

Картина

Картина была старая, написанная неизвестным, но очень способным мастером. Она прошла через века, через многие руки и теперь висела в государственном музее, одна на целой тщательно выбеленной стене, в массивной тяжёлой раме. С годами краски потемнели и покрылись сеточкой трещин, но это только усиливало впечатление от талантливо выполненного полотна. Последнее время все посетители музея почему-то толпились исключительно у этого произведения, причём некоторые часами могли стоять у картины, хотя музей обладал и вроде бы более значимыми экспонатами. В дирекции долго не могли объяснить такое необычное явление, поэтому пригласили опытных искусствоведов, которые, изучив картину, приступили к обмену мнениями. Один хвалил композиционный план и тонкий замысел автора, другой восхищался колоритом и цветовой гаммой, третий отмечал, что ещё никогда не встречал полотен, в которых заложен столь глубокий философский смысл, четвёртый упирал на филигранную технику письма. Но директор, человек, далёкий от искусства, всё равно никак не мог взять в толк, как может производить такое впечатление простенький натюрморт, да ещё и написанный в абстрактной манере, о чём и поведал высокому собранию.

– Простите, – сказал первый искусствовед, – но это не натюрморт, а изумительный пейзаж.

– Если пейзажем можно назвать маринистическое направление, – добавил второй.

– О чём вы говорите? Батальная тематика, разумеется, включает в себя изображение природы, но последняя носит подчинённый характер, – возмутился третий.

– Друзья, по-моему, парадный портрет – это всё-таки самостоятельный жанр, – попытался охладить страсти четвёртый.

Сидящая на стульчике у окна сотрудница очень удивилась, что такие сведущие люди не способны рассмотреть обыкновенную бытовую сценку. В общем, решили отдать картину на экспертизу. Но как ни старались эксперты – и холст исследовали, и краски, и кислотой травили, и облучали, и в разных спектрах разглядывали, и анализы проводили, – а по поводу предоставленного им полотна всё равно к единому мнению прийти не смогли. Каждый видел только то, что, наверное, хотел или был способен увидеть. Пришлось вернуть произведение обратно в музей. И всё бы ничего, но экскурсоводы вечно путались, когда группы водили. Один день про пейзаж распространялись, а на другой день, к примеру, портрет расхваливали. А любители живописи так вообще ничего не понимали. Жалко, что сейчас уже нет возможности этим шедевром полюбоваться – убрали его с глаз долой в запасники, от греха подальше.

Порог

С первого взгляда порог совершенно не отличался от других. Пожалуй, был даже поизящнее, совсем чуть-чуть выступая над полом. При желании его можно было назвать порожком. Но почему-то все об него спотыкались. А споткнувшись, ругались и сплёвывали через левое плечо. Некоторые, бывало, падали, неэстетично растягиваясь в прихожей, срывая пальто с вешалок и раскидывая грязную обувь. Я всегда успокаивал гостей, мол, ничего страшного, одежду починим, пол подотрём, и посылал нежный взгляд виновнику торжества. А приходящие чувствовали себя неловко и зло косились на нижнюю часть двери, однако пнуть всё-таки не решались. И это было не единственное достоинство порога.

Когда я сам переступал через него, возвращаясь после напряжённого рабочего дня, то каждый раз оказывался в новом месте. То в холле фешенебельного отеля, то в зале игровых автоматов, то в приёмном покое. А то и в унылой гостиной собственной квартиры. Сам не знаю, почему так получалось, наверное, всё зависело от внутреннего состояния и настроя. Часто я осторожно спрашивал гостей, а куда они попали. Но тогда на меня смотрели с опаской и некоторым сожалением. Зато долго не засиживались.

Кстати, далеко не каждый спокойно мог перешагнуть через порог, а только добрые и хорошие люди. Единственным относительным недостатком порога являлись эпизодически торчавшие в разные стороны гвозди, которые цеплялись, царапались и втыкались в назойливых посетителей. Но в этих случаях я сразу брал молоток либо чей-нибудь ботинок и восстанавливал статус-кво. Сам-то я твёрдо помнил, где располагаются неожиданные препятствия, и даже когда возвращался нетвёрдой походкой, искусно обходил их. Не раз мне советовали заменить или хотя бы отремонтировать эту часть дверного проёма. Но как я мог объяснить недотёпам, что тогда я буду попадать исключительно в свою квартиру и уже не смогу расслабиться в SPA-салоне или отдохнуть, к примеру, в президентском номере.

Лужа