Калейдоскоп миров (сборник)

Утро как-то сразу не заладилось, сначала этот необычайно яркий сон, в котором мне явился черт, и буквально вырвал меня из тесных объятий Морфея, а потом вдруг неизвестно откуда взявшаяся тревога. Тревога необоснованная, жуткая, подавляющая волю. Меня знобило, словно больного, руки тряслись и отказывались подчиняться. Я сильно обжег руку, наливая чай, и все из-за того, что лопнул мой любимый стакан! Из которого я пил вот уже много лет, и это вконец огорчило меня.

Жутко недовольный, зацепившись за дверь в подъезде капюшоном ветровки, я, бормоча проклятья, вылетел на улицу.

– Ой, господи, зашибешь же!!! – вскрикнула согнутая в три погибели старушка, в которую я со всего ходу впечатался.

– Ой, простите, Марья Николаевна! – искренне пролепетал я, удерживая старушку. – Простите, не заметил вас, на работу спешу! Что, опять не спится, в такую рань поднялись, темно же еще?

– Антошка, так это ты? А я сослепу не признала соседа сваво! Какой уж там сон, сынок, мы, старые люди, какие? Нам не порадоваться, не погрустить нельзя, все близко к сердцу принимаем! А вчерась новости посмотрела, а там снова воровство да убийства, так глаз и не сомкнула до утра!

– Да будет вам, Марья Николаевна, за всех-то расстраиваться, своих забот, небось, хватает. Пенсию-то вам повысили, а то одни обещания?

Словно во сне я продолжал говорить, спрашивать старушку о, в общем-то, не особо волнующих меня вещах. А чувство тревоги все росло и росло во мне. Нервно оглядываясь по сторонам, я напряженно всматривался в темные, не освещенные углы родной улицы. Неужели вычислили? Нашли, поганые твари! Однако я так просто не сдамся, не видать вам меня в клетке, словно загнанного зверя. Я уже почти не слушал роптающую на судьбу соседку, и только безумное чувство уважения к старой женщине не давало послать ее к черту и, сославшись на нехватку времени, быстро ретироваться. Да, передо мной стояла старушка, и это единственная возрастная категория женщин, вызывавшая во мне теплые чувства. Впрочем, к маленьким девочкам я старался быть снисходителен. Однако одна мысль о том, что этот маленький ангелочек с косичками через несколько лет превратится в похотливую самку, убивала все хорошие чувства.

– Вижу, Антошка, спешишь. – Дошло, наконец-то, я с облегчение выдохнул. – Не буду тебя задерживать своими старушечьими бреднями, иди, сынок, с богом!

В ответ я промямлил что-то невнятное и, дрожа всем телом, сделал несколько быстрых шагов от подъезда. Старушка, с присущей в таком возрасте сварливостью, причитая, скрылась за железными дверями. Что нравилось мне в ней? Да все! А эта ее схожесть с Фаиной Захаровной, моей, пусть не кровной, но настоящей мамой, она сводила меня с ума! Я часто навещал престарелую соседку, помогал ей, чем мог. Я почувствовал, как глаза мои увлажнились. Бедная, бедная моя мамочка, как мне тебя не хватает. Нет! Не той шлюхи, что родила меня неизвестно от кого. А той, что воспитала, пригрела под крылышком забитого алкашом-отчимом мальчишку, выучила и дала дорогу в жизнь! Фаина Захаровна, моя названая мама.

Размышляя о своей нелегкой судьбе, я не заметил, как дошел до гаража. Достал массивную связку ключей и замер. Словно ведром ледяной воды меня окатило сзади. Я отчетливо почувствовал на себе чужой, недобрый взгляд. Что же, это должно было когда-то случиться! Двенадцать лет я был неуязвим! Двенадцать лет, с промежутками в один, два месяца, я убивал очередную «королеву обочины», придорожную дрянь, продажную суку! Двенадцать лет «полиция, которая нас бережет», изо всех сил старалась сделать так, чтобы ужасные убийства в их родном городе не стали известны общественности. Однако и у них случались проколы, несколько раз обо мне становилось известно прессе, и город какое-то время «шумел», пересказывая истории о жутких убийствах. «Всему когда-то приходит конец!» – вспомнил я слова старенькой, умирающей от рака мамы. Значит, и мой черед настал! Отчего-то я в этом не сомневался. Подчиняясь какой-то неведомой силе, я быстро открыл гараж, а потом и ворота, завел машину и выехал на улицу. Все это произошло так молниеносно, что я сам удивился. Обычно мне, довольно большому и грузному, требовалось на эти «процедуры» намного больше времени. Неприятное присутствие чьего-то внимательного взгляда гнало меня прочь от этого места. Освещенный ярким светом вынырнувшей из-за ближайшего дома машины, я влетел в салон «Волги», и, что называется, топтанул. Предчувствие не обмануло меня, за мной гнались! Преследовавшая меня «Лада Калина» без опознавательных номеров, просигналив, моргнула фарами! Ага, хрен вам, опоздали! Я уже в своей машине, а это значит, что остановить меня ох как нелегко! Какой русский не любит быстрой езды? Я был именно тем русским, кто не только любил скорость, но при этом и неплохо управлялся с транспортным средством. Минутное петляние по еще темным дворам, и я выскочил на проспект. Надо отдать должное моим преследователям, «Калина» не отставала.

Как меня вычислили? Когда и где я прокололся? Почему они решили взять меня именно по дороге на работу? И вообще, полиция ли меня преследует, ведь ничего, выдававшего их, не присутствовало? Эти вопросы бешено вертелись у меня в голове, натыкаясь друг на друга, в то время как умелые руки крутили баранку.

– Водитель черной «Волги 3110», гос. номер С 746 КН, снизьте скорость и сверните с дороги! В противном случае мы будем вынуждены применить оружие!!! – раздался угрожающий голос, и только потом я услышал вой сирены, и увидел присоединившийся к погоне УАЗик с синими номерами. – Водитель черной «Волги 3110», требую подчиниться! На обочину, живо, или я стреляю!!!

– Ага, ща, испугали меня! Хрен вам, да каждому в морду! Полиция, милиция, какая разница, мусора вы поганые, как вас не переименовывай!!! – орал я, не в силах сдержать эмоции.

Несмотря на раннее утро, движение на дороге было довольно активное, и мне никак не удавалось оторваться от двух упрямо нагоняющих меня машин. И тогда я, долго не мучаясь в выборе правильного решения, резко выскочил на встречку. Что, слабо вам, суки?!! Я злорадно рассмеялся, пересек встречную полосу и нырнул в темный проулок.

Резкий, так что я даже не успел почувствовать боли, удар швырнул меня вперед. Звон разбивающегося стекла и скрежет тормозов. Еще удар, и мрак. Однако ощущение кромешной тьмы длится недолго, резко вскакиваю.

– О боже!!! – впервые за много-много лет я произношу это слово, вырвавшееся из моих уст нечеловеческим криком.

На асфальте, прямо под моими ногами, рядом с влепившейся в бок «Лексуса» «Волгой», лежало окровавленное тело грузного, высокого мужчины, с редкими растрепанными волосами. Мое тело! Что пробив лобовое стекло вылетело из машины и прилично протащилось по асфальту.

Но как такое возможно?!! Как?!! Вот он же я, стою на ногах!!!

Цепенея от догадки, я взглянул на вытянутую ладонь. Свет фар, останавливающихся возле места аварии преследовавших меня машин, прошел через конечность насквозь, и нисколько не ослепил меня. В миг высыпавшие из машин полицейские бросились ко мне, точнее, к моему окровавленному телу. Я даже отпрыгнул в сторону, ощущая невероятную легкость. Но стоявшего рядом с ними меня они попросту не замечали.

– Готов! – прощупав пульс на моем, теперь уже бывшем, теле, констатировал высокий черноволосый служитель закона.

– Мразь поганая!!! – яростно зашипел пузатый коротышка с пышными усами, и даже замахнулся для удара ногой, но вовремя совладал с собой. – Гореть ему в аду!!!

– Ребят, вызовите скорую, эта еще жива! – крикнул кто-то из копошившихся возле « Лексуса» оперативников.

Я тоже это почувствовал, не знаю как, но я знал определенно – водитель, а точнее, водительница злополучной машины была жива. Черт, она жива, а я, значит….

– Меня кто-то звал!!?

Шипящий, невероятно громкий голос накрыл меня, прозвучав сразу со всех сторон, ворвавшись в уши вместе с пронизывающим до костей холодным ветром. Я опять чувствую свое тело! Перед глазами все поплыло, замерцало, «размазываясь», сливаясь в один серый непроглядный туман. И вдруг свет, яркий, ослепляющий. Глаза будто выжигали огнем, я застонал, схватившись ладонями за мокрое от слез лицо. Свет, боль – все уходило, а вместо этого пришло новое ощущение – холод.

В последний раз протерев слезящиеся глаза ладонями, я развел их в стороны и прохрипел в изумлении: «Мать твою!»

– Нет уж, голубчик, твою! Твою мать! И ты ее скоро увидишь!!! – ледяной баритон за спиной заставил меня подпрыгнуть от неожиданности и испуга, однако, повернувшись, я понял, что прозвучавший голос – это еще цветочки, а ягодка стояла в двух метрах от меня, поводя черным хвостом. – Привет, – просто произнес черт (точная копия того, что приснился мне утром), не вкладывая в приветствие никакой интонации, и сердце мое зашлось.

В знакомой до каждого кустика лесополосе, которую я узнал бы даже в бреду, стоял огромного роста, с копытами на ногах, с закрученными бараньими рогами и свиным пятаком на темном, заросшем черной шерсть лице, не сводя с меня красных с ромбовидным зрачком глаз, самый, что ни наесть, настоящий черт!!!

– Я в аду? – запинаясь, как первоклашка перед строгим учителем, не задумываясь, промямлил я.

– Ээээ-э-э, да ты спешишь, Антошка, место в аду не дается абы кому, да абы как, его надо заслужить! – густой баритон черта перешел в хриплый смех. – Понял меня, заслужить!

Я судорожно сглотнул, и, оглядываясь по сторонам, попятился назад. Ночь, светлая из-за полного круга алой луны и звездная. Но сейчас уже должен был наступить рассвет!

– Рассвет, – словно пробуя на вкус это слово, произнес черт, явно читая мои мысли. – Это всего лишь один пункт из большого списка радостей, которых ты лишаешься навеки!

– Что за бред ты несешь?!! Ты кто?!! – выпалил я, отчетливо различив невдалеке припорошенные опавшей листвою могилы! Мои захоронения, так сказать!

– Бред – это то состояние, что будет присутствовать в твоем существовании вечно! – В мгновение ока остававшийся стоять на одном месте черт возник рядом со мной. – А величают меня Проводником!!! – Его мерзкая рожа с козлиной бородкой склонилась ко мне, обдавая горячим и смрадным дыханием. – Проводником в ад!!!

Вылетевшая вперед рука с загнутыми когтями резко и больно ткнула меня в грудь, и я грохнулся на землю. Да, этот черт не такой, каким я привык его видеть в книгах или кино. Наверное, потому что он настоящий!

– Ты еще в чем-то сомневаешься? – удивился Проводник-черт. – Ну, тогда наслаждайся!

Что-то сильно и больно ухватило меня за голову, прижимая к мокрой земле, которая буквально взорвалась фонтанами рыхлого грунта вперемешку с вонючей, похожей на гной, массой, заливая мне лицо и одежду. Я дернулся, тщетно пытаясь освободиться, и с ужасом увидал руки. Руки, много рук, они торчали прямо из земли, костлявые, и совсем свежие, с едва подвергнувшейся гниению плотью. И все они тянулись ко мне, рвали одежду, добираясь до тела. От собственного бессилия и жуткого, животного страха я зарычал, крутнувшись по земле, сминая под большой массой собственного тела торчащие конечности. Это помогло, я вскочил на ноги. Черта или, как он себя сам назвал, – Проводника в ад, не было видно нигде. Однако это нисколько не облегчало разворачивающуюся ситуацию. Из земли проворно вылезали безголовые женские тела! Мои жертвы! Все до одной!

– Эй, подруга, не думаешь возвратить мне мое тело, истосковалась я по нему? – жалобно спросила гнилая, с остатками рыжих волос, голова, находясь в руках безглавого трупа. – Махнемся, а? Тело-то у меня твое!

– Легко! – бодро ответила другая, белобрысая, зажатая костлявыми пальцами второй безглавой мертвячки. – Лови! Оп!

Словно футбольными мячами, они обменялись головами, и будто в жутком фантастическом фильме, с хрустом водрузили их, прикрепляя к телам.

Я побежал. Не помню уже, когда в последний раз делал это, работа в офисе вот уже много лет не предполагала таких физических нагрузок и, конечно же, скоро задохнулся.

– Эй, куда же ты? Постой, мы все равно тебя достанем! Догоним и оторвем твою голову!

Разноголосый хор жутких голосов сыпал на меня проклятья. Я чувствовал, как дико бьется сердце, которое уже остановилось сегодня, а сейчас в моем теле снова есть жизнь. Почему так, что со мной происходит? Я оглянулся, тяжело дыша, и меня затрясло. Только сейчас я осознал и увидел, насколько жертв распространилось мое отмщение. Они шли, припадая на ломающиеся конечности, ползли, цепляясь за кусты, с уже «вставленными» головами и без них, и их было много, действительно много. Превозмогая боль в груди, едва передвигая ватные ноги, я снова побежал. И, о чудо, спустя минуту почувствовал, как мне становится легче. Мертвые проститутки прилично отстали, а я несся, словно молодой парень, а не пятидесятилетний сто двадцати килограммовый жлобина. Второе дыхание? Может, и оно, но это не важно, главное, как можно дальше от этого места, от этих жутких оживших мертвецов! Дивясь самому себе, я гнал вперед, пока вдруг ноги не зацепились за что-то в темноте. Натыкаясь на голые ветви, я кубарем полетел сквозь низкорослый кустарник. Вскочил, и по новой упал. Да что же такое, я непонимающе посмотрел на невероятно длинные колошины брюк, что сползли к ботинкам и мешали бегу.

– Черт! – От произнесенного имени этого дьявольского отродья я вздрогнул, перед глазами всплыл отчетливый образ Проводника. – Что за хренотень творится?

Последние слова я произнес, не узнав собственного голоса, он был слишком высок, и мог принадлежать только ребенку или же женщине! Не веря собственным глазам, я оглядел себя. Вывод был шокирующим – я ребенок! Вот почему мне было легко бежать, я молодел, а значит, худел и уменьшался. Снимая ставшую большой и неудобной одежду, несмотря на холод осенней ночи, я оглядывал посиневшие тонкие ручки и ножки, на вид мне было лет семь, восемь, не больше. Быстрей, быстрей, освободиться от мешающей бежать одежды, и прочь, прочь из леса.

Прижав рукой ставшие неимоверно большими трусы, я выпрыгнул из кустов, но было поздно. Тихо подкравшаяся мертвячка возникла на пути, словно призрак. Один мощный удар, и я понимаю, что лежу на влажной листве. Теплые струи текут со лба, заливая лицо, это кровь, и от нее щиплет в глазах.

– Мы же предупреждали тебя, не уйдешь от нас! – проскрипело над ухом. – Быстрей, девочки, наш несостоявшийся клиент требует прелюдии.

От жуткого непонимания и такого же страха я заорал, все еще дивясь собственному голосу. Однако холодная рука, сжавшая мое тонкое горло, быстро воспрепятствовала этому. Боль, возникшая сразу во многих местах моего тела, нахлынула одурманивающей волной. Меня рвали руками, кусали, смачно причмокивая, а я не мог ничего поделать. Последнее, что я почувствовал, это был кишечник, который методично, метр за метром, вытягивался из моей брюшной полости сквозь рваную рану на животе.