Калейдоскоп. Расходные материалы

Потом я начал злиться. Говорил, что это национальный стереотип и он меня оскорбляет. Все равно что сказать афроамериканцу, что у него наверняка есть знакомый драгдилер и не продаст ли он травы.

Потом я снова стал смеяться. Отвечал, что могу и больше выпить, но надо, чтобы при этом медведь на балалайке играл.

До сих пор боюсь, кто-нибудь воспринял этот ответ всерьез.

Правильный ответ мне подсказала жена. Когда спросили ее, она без паузы ответила:

– Могу, конечно. Это не трудно. Но важно знать – зачем?

Чем хороши иностранки – фиг поймешь про их возраст, думает Оливер, глядя на Тамми. По мне, азиатки неприлично долго выглядят молодыми. Конечно, мои вьетнамские клиенты подняли бы меня на смех – они-то знают, как выглядят признаки старения у китаянок, кореянок и японок. Зато, может, белые девушки кажутся им молодыми лет до сорока – кто их знает, а спросить неудобно.

Оливер прыгает в бассейн, входит в воду почти без брызг, в несколько гребков догоняет Тамми, медленно плывущую под водой.

– Алоха! – говорит она, выныривая.

– Гэри, как я помню, не любитель бассейнов, – говорит Оливер, – так что я решил составить компанию.

Тамми улыбается.

– Вы ведь из Шанхая? – спрашивает Оливер.

– Я из Гонконга, – отвечает Тамми, – но моя бабушка была из Шанхая. Мы с Гэри встретились как раз благодаря ей.

– Гэри не говорил, что знал вашу бабушку, – удивляется Оливер.

– Он и не знал, – улыбается Тамми. – Бабушка погибла в 1983 году.

– Соболезную, – автоматически говорит Оливер, на секунду превращаясь в профессионально-вежливого юриста, и тут же снова улыбается широкой улыбкой плейбоя. – Но в любом случае, вам повезло, что вы встретились.

Тамми улыбается в третий раз и Оливер отвечает ей тем же.

– В конце концов, благодаря этому Гэри заполучил красавицу-жену, – говорит он, – а вы сбежали от наследников Мао. Скучаете по Гонконгу?

Тамми кивает.

– Я был там в прошлом году, по делу, – продолжает Оливер. – Прекрасный город. Пик Виктории и все такое. Местные, конечно, говорят, что до 1997 года было куда лучше, – но это всегда так, прошлое кажется лучше, чем настоящее.

– В Китае говорят фа йен нинь уа, – отвечает Тамми, – это значит «годы прекрасные, как цветы». Но Гонконгу в самом деле было бы лучше оставаться британским. У меня там брат, работает журналистом – и то, что он пишет, не особо радует.

– Одна страна, две системы, – с иронией говорит Оливер.

– Да-да, – соглашается Тамми, – но ударение все больше на «одна страна».

– А ваш брат может уехать?

– Как? – пожимает плечами Тамми. – Родителей я бы еще могла вывезти, а брата – никак.

– Но если он журналист и подвергается преследованиям… я могу поискать хороших адвокатов по таким делам.

– Он, слава богу, не подвергается преследованиям, – говорит Тамми и соскальзывает под воду.

Танцовщица закончила попеременно вращать ягодицами, едва прикрытыми пальмовыми листьями, и под аплодисментыудалилась. Оливер сказал, осушая пятый бокал:

– Все-таки с хорошей жопой может сравниться только хорошая грудь! И это так же верно, как то, что потратить два доллара всегда легче, чем сэкономить один.

Все-таки он был ужасно воспитан: кто же говорит о деньгах за ужином?

– Я люблю экзотику, если вы понимаете, что я подразумеваю под любовью, – продолжил Оливер. – Вот Гавайи – самый экзотический штат. И что прекрасно – местных жителей даже не вырезали.

– Они умерли от оспы, – сказал Гэри, краснея от смущения. – Не уверен, что это так уж прекрасно.

– Ну, по крайней мере, не было злого умысла, – пожал плечами Оливер. – Так что, глядя на гавайских вертихвосток, я чувствую себя колонизатором не больше, чем в «Мулен Руж».

Гэри никогда не был в «Мулен Руж»: для этого надо было добраться до Парижа, а мама всегда говорила, что в Париже очень опасно – увидев Париж, можно и умереть.

– Пока мы вас ждали, – рассказывал Оливер, – мы здесь все изучили. Жалко, не пускают на западную часть – там было святилище местных племен. Хотели посмотреть, но увы.

– Что, религиозный заповедник? – ехидно спросил Гэри, а сам подумал, что это было бы правильно, если бы гавайцам сохранили хоть один клочок земли, закрыв туда вход вездесущим туристам.

– Нет, – ответил Оливер, – военная база. Может, они там и практикуют что-то… эзотерическое… нам проверить не удалось.

– Я не знала, что на Гавайях были военные базы, – сказала Тамми.

– Пёрл-Харбор, – тихо подсказал Гэри.

Когда твоя жена иностранка, твой долг – рассказывать ей об истории ее новой родины. В конце концов, она должна быть готова без запинки ответить на любой вопрос. Как звали отцов-основателей? Сколько их было? Что они основали, как звали мать-основательницу, в каком году она умерла и от чего?

Надо надеяться, что не от оспы.

– О, кстати, вам надо обязательно увидеть японское кладбище! – воскликнул Оливер. – Потрясающе интересно. Правда, Омо?

Омоту кивнула в ответ. На ней было открытое платье с глубоким декольте – едва она потянулась к блюду с таро и жареным поросенком, Гэри заглянул внутрь и так увлекся, что пропустил момент, когда Оливер перешел к рассказу про этнографический поселок.