Калейдоскоп (сборник)

Встал вопрос о кличке для кота. К тому времени мы приобрели компьютер, только осваивали его и, под влиянием этих событий, решили назвать котенка «Вирусом», так как, он был очень подвижен, вездесущ и постоянно атаковал нас. Но, как-то получилось, что едва кот получил имя, то сразу же заболел стригущим лишаем. Хоть это и не вирусное заболевание, а грибковое, все же мы поняли это, как намек, что с кличкой мы погорячились. Как говорится: «Как корабль назовешь, так он и поплывет».

Мы решили срочно переименовать кота. Поскольку он был очень умненьким и, к тому же, похож на белого медвежонка из мультика, назвали его «Умкой». Правда, с болезнью его пришлось бороться очень долго. Ветеринар ходил к нам, как на работу. Этой заразой заболели и мы с мужем, будучи в постоянном контакте с больным животным. Болели и два кота, появившиеся у нас уже после Умки. Долго мы все вместе мучились. Какие только средства мы не применяли, что только не мазали на пораженные места, – болезнь не хотела отступать. Наконец, с большим трудом удалось справиться с нею нам, – людям, а затем Барсу и Фунтику, так мы назвали вновь прибывших котов.

А Умка оставался больным. Оказывается, мало того, что породистые коты здоровьем слабее непородистых, да еще и коты белого окраса отличаются особо слабым иммунитетом и «слабыми» косточками. Нужно было срочно поднимать иммунитет бедному животному. Необходимого лекарства в поселке не нашлось. Пришлось снаряжать экспедицию в Одессу и, с соблюдением, всех необходимых правил для перевозки лекарства, везти вакцину. Стояла страшная жара. Вакцину пришлось обложить льдом, чтобы привезти ее в нужном состоянии. И только благодаря этим, неоднократно проделанным инъекциям, иммунитет удалось поднять.

Началось выздоровление. Почерневшая и поредевшая шкурка, стала заменяться новой, уже белой и здоровой. Котик повеселел. Болезнь, наконец-то, отступила. А для укрепления костей Умке, а заодно и всем остальным котам, давался творожок, молочко, сметанка, твердый сыр, как источник кальция. Кот взрослел и креп. Хоть уже и был он ростом с взрослого кота, но, будучи отнят от матери в столь раннем возрасте, пристраивался сосать наши пальцы. Привычка эта сохранилась даже тогда, когда он стал матерым котом. Это смотрелось так трогательно: кот, вся морда которого была разукрашена боевыми шрамами, продолжал сосать. Хотя характер он имел очень непростой. Взрывной. Чуть что, так сразу «распускал лапы». И берегись тогда вся кошачья братия!

Под «горячую лапу» особенно часто попадал наш боевой кот Барсик. Этого обидеть было сложно. И, к нашему огорчению, наши коты, сцепившись, клубком катались по комнатам. Во все стороны клочьями летела серая и белая шерсть. Умка был одновременно и свиреп, и нежен. Это – в зависимости от его настроения. Появляясь с улицы, каждый раз он обязательно издавал нежное горловое «муррр». Мол, пришел я. А, ежели, настроение не ахти, то и нам с мужем не позволялось даже пройти рядом с ним, тут же начинались возмущенные вопли.

Любили мы его самозабвенно. Все наши коты хороши, все нами горячо любимы, но Умка сумел занять в нашем сердце особое место. Может потому, что прибыл к нам совсем крошечным? Или потому, что часто болел, а, как известно, больше «прикипаешь» к тому, с кем пришлось, как следует повозиться, пострадать, помучиться? Мой муж, бывший военный, особо нежным характером никогда не отличался. Профессия накладывает свой отпечаток. Для своих двух мальчишек, когда те были маленькие, самое ласковое слово у него было, – «орлы». А с Умкой, – тут тебе и Кнедлик, и Белявочка. Я называла Умку своими ласковыми именами. Был он для меня Пломбирчиком и Белым Солнышком.

Умка – аристократ. Сразу чувствуется порода. Не идет, а перетекает мягко. Походка гордая. Осанка – царственная. Гурман. Он безумел, когда унюхивал оливки и маслины. Обожал каперсы, любил оливье и вареную кукурузу. Души не чаял в креветках и мороженом. Лакомился яблочной шарлоткой. По вкусу ему была печеная тыква и творог во всех изделиях, и в чистом виде. Запеканки, сырники, пироги с творогом мы прятали от него в холодной духовке, чтобы не достал. Так он умудрялся лапой таки доставать спрятанное. Шерстка у него была мягонькая внутри, а сверху скользкая, как перья у леггорнов. После дождя он и пах, как курица, – мокрыми перьями. Особенностью его характера была отчаянная любовь к особам женского рода семейства кошачьих. Целыми сутками мог он отсутствовать дома. Был в загуле.