Калейдоскоп (сборник)

Я позвала Сережу с улицы. Он видел, что со мной беседовала женщина, которая делала ему замечание по поводу окурков, но он проигнорировал ее замечания. Так что знал, зачем его зовут. Привела. Он стоит, перед не прекращавшим работать отцом, и трясется. Муж у меня строгий. «Так, значит, вот чем ты занимаешься, пока родители работают, не покладая рук? Значит, начал курить в таком возрасте?» А сам отворачивается, и плечи его крупно трясутся от еле сдерживаемого смеха. Хорошо, что Сергей низко опустил голову и не видит этого. «Ты кто?», – спрашивает он сына. Имея в виду, что Сергей, все же сын, офицера, должен сознавать это и соответствовать. Тот, понимая все буквально, глядя исподлобья, тихо «шелестит»: «Курец, наверное…» Меня вынесло из комнаты. Я не могла при ребенке засмеяться в такую минуту. Все «воспитание» пошло бы насмарку. Как там выкрутился муж, – не знаю. Когда, справившись с собой, зашла к ним в комнату, воспитательная беседа была закончена, завершенная парой шлепков пониже спины малолетнего курильщика. Больше Сергей не попадался. Очень надеюсь, что окурки он больше не собирал.

У нас в семье муж не курит. Дедушка Сережин тоже не курил, также, как и его брат. И только Сергей вот уже 15 лет подвержен этой вредной привязанности к табаку. Как начал тайком курить в десятом классе, так до сих пор и дымит. Никакие беседы в выпускном классе, ни отчаянные мольбы бросить это занятие, к уже взрослому сыну, своих плодов не принесли. Знает, насколько вредна эта привычка, насколько сильно она влияет на легкие, мозг, сердце, желудок, но все без толку. А ведь у него серьезное заболевание сосудов, из-за которого его не взяли в армию. Ему просто категорически запретили курить врачи, но…

Вот так глубоко в детство уходят истоки его табачной привязанности. Кто бы мог подумать? Но я, все же, верю, что Сережа освободится от этой зависимости, и очень надеюсь, что это произойдет скоро.

Манглиси

Старший мой сынок, – Святослав, в детстве был крепеньким, ладненьким мальчуганом. Единственное, что его «доставало», – так это – ангины. Уж как берегла его и не сказать! А ангины все равно его атаковали. То и дело готовила я всякие полоскания: сода, соль и несколько капель йода, отвар дубовой коры, розовый раствор марганца и тому подобное. И просьба – много, много раз в день полоскать горло. Многократные попытки закалить ребенка приносили только отрицательный результат – заболевание ангиной. А ведь закаляла по правилам, – постепенно. Причем, ангина цеплялась не простая, а фолликулярная. То есть, – особо опасная для организма.

Несколько раз, пройдя многочисленные кабинеты в поликлинике для обретения всевозможных справок, устраивала ребенка на плавание. И после первых же занятий, – тот же результат, – «махровое» заболевание ангиной. И опять неприятные смазывания горла раствором Люголя, опять горячее молоко с маслом, чтобы облегчить процесс глотания. И опять в доме пахло блинчиками. Стараясь угодить больному ребенку, всегда спрашивала, что ему приготовить. Ответ был всегда один и тот же: «Блинчики». Я уже тихонько ненавидела это блюдо, так как, оно у меня ассоциировалось с болезнью моего мальчика. Готовила целую кучу блинчиков на радость моим мужчинам. Делала блинчики с мясной начинкой, с творожной, с тушеными яблоками и корицей, с повидлом, просто посыпанные сахаром или залитые сметаной. Сама не ела. Я не люблю блинчики, вареники, пироги. Мне они не вкусны. А муж и сын их обожали.

Когда Славику только исполнилось шесть лет, я обнаружила, что у него стала держаться невысокая температура – 37,1 градусов. Это был непорядок. Это значило, что где-то идет воспалительный процесс, который необходимо было потушить. Конечно, первым делом приходило в голову, что температуру дает хронический тонзиллит. А вдруг и нет? Я должна была обследовать ребенка, чтобы что-то не пропустить. Боялась, что вдруг воспалены лимфатические узлы, тем более, что Слава уже болел лимфаденитом в более раннем возрасте. А это не шутка. Да и педиатр настоятельно рекомендовала обследование. «Это не долго – говорила она, – в амбулаторных условиях всего обследования не сделаешь, всего недельку полежит в стационаре, его посмотрят все специалисты, сдаст анализы и все выяснится».

Я решилась. «Возьму недельку отпуска за свой счет», – думалось мне. Но… не тут-то было. Мне в категорической форме было отказано. Увольняться с работы из-за одной недели, а потом опять долго искать работу я не могла. Не работать, а сидеть дома – не позволяло финансовое положение семьи. Да и расходы в связи с предстоящим «собиранием» ребенка в школу были огромными. Тут тебе и школьная форма, книги-тетради, дорогущий портфель и т. д..

И мы с мужем, посовещавшись, решились положить сына на обследование одного. Речь ведь шла не о больном ребенке, а только об обследовании. Другого выхода у нас просто не было.