Калейдоскоп (сборник)

Так и сделали. Славик лег на обследование в больницу. В шесть утра я уже кормила его на скамеечке в больничном дворике, пока еще пустом из-за раннего часа. Был конец мая. Погода стояла прекрасная. Я приносила, заранее обговоренные с ним, вкусности, а поесть вкусно мой мальчик любил. Покрутившись на работе, летела к сыну. Благо, хоть отпускали пораньше.

Наш мальчик был исключительно самостоятельным. Никого не боялся и никого не стеснялся. Утром медицинские сестры водили его на сдачу всяких анализов. Следовали осмотры разных специалистов. Он бодро отвечал на все их вопросы. Потом ему оставалось немного перекантоваться до моего прихода, а уж я была до позднего вечера, пока остальные обитатели палаты не начинали укладываться спать. Читать он уже умел, так что не скучал и до моего прихода. Я приносила ему интересные книги из библиотеки, куда он уже был записан и был одним из самых активных читателей, о чем свидетельствовало его фото на доске почета. Да и дома у нас была прекрасная подборка книг, мы денег на это не жалели, ведь надо было формировать нормальное мировоззрение сына с раннего возраста. Взрослых соседей Славы просила приглядывать за ним, на что они с удовольствием соглашались. Им нравился общительный и вежливый ребенок.

Подходила к концу неделя пребывания Славы в стационаре. Результаты всех анализов были получены. Отпросилась пораньше с работы и поехала в больницу. В этот день собирался консилиум врачей, и они сообща ставили диагнозы больным, поставить которым диагноз было не просто. Спеша, открываю дверь больницы и сразу же натыкаюсь на своего ребенка, который важно куда-то шествует. Я бросилась к нему обниматься, а он с серьезным выражением лица отстранил меня, сказав, что ему некогда, что его ждет профессор и пошел дальше. А я так и осталась стоять с открытым ртом и удивлением на лице. Я поэтому и пришла пораньше, чтобы вместе с сыном попасть к этому известному профессору. Но, как оказалось, родители должны были зайти позже. И я ждала, когда меня позовут. Зайдя к нему, услышала, что ничего серьезного, слава Богу, врачи у нашего сына не нашли. Анализы хорошие, немного повышена РОЭ (реакция оседания эритроцитов), а, в целом, – они посчитали его здоровым. А температуру дают, (как они предположили) – лимфатические железки, и помочь тут может только горный климат. И никаких лекарств.

Муж в то время служил в штабе округа в городе Тбилиси. В горах находился пионерский лагерь для детей офицеров и военнослужащих штаба округа. Это был населенный пункт под названием – Манглиси. В лагерь принимали детей, начиная с семилетнего возраста. И мы решили, что есть прекрасная возможность оздоровить нашего ребенка. Эта неделя в стационаре еще раз нам показала, что наш ребенок вполне самостоятелен в свои шесть, с небольшим, лет. Мужу руководство лагеря пошло навстречу, войдя в наше положение, и учитывая рекомендации врача.

Как раз начинался заезд на первую лагерную смену. И вот уже мы с собранными, в соответствии со списком вещами, стоим в гудящей толпе таких же пап, мам, бабушек, отправляющих своих детей в лагерь. В положенный час (военные все же!), вереница автобусов в сопровождении милицейских машин с мигалками в авангарде и арьергарде колонны, двинулась в путь.

В Тбилиси просто ужасный климат. Летом стоит совершенно жуткая жара с очень высокой влажностью воздуха, что переносится людьми плохо. Бедные люди просто плавятся в своей одежде. Кожа постоянно мокрая, одежда прилипает к телу. Буквально, спустя пару минут после душа, опять можно лезть под него, так как, тело и одежда опять мокрые. Летом в Тбилиси одно спасение – метро. Только там можно немного охладиться.

Выехали мы в очень жаркий день. Дышать было нечем. Все усугублялось еще и тем, что мы с сыном, к сожалению, подвержены «морской болезни». Нас укачивает, буквально, с первых метров пути. Я держалась изо всех сил. Не хватало такой взрослой тетке пользоваться полиэтиленовым мешочком. А Славик вовсю пользовался. Он вообще не отрывался от него. А дорога, как назло, петляла и петляла. Кто укачивается, тот знает, что предпочтительнее прямая дорога, а когда начинаются виражи, то, пиши – пропало. Виражи вестибулярный аппарат не выносит. И жестоко мстит своему хозяину.

Но, чем выше мы поднимались, тем прохладней становился воздух, отступала духота, тело перестало мокреть. Воздух наполнялся хвойным ароматом. Все «прилипли» к окнам, за исключением нас. Нам было чем заняться. Нам как-то было не до красот. Мы с ним только мечтали, чтобы пришел конец нашей дороги. Наши со Славиком лица ничуть не отличались по цвету от проносившихся мимо сосен. Дети и взрослые вокруг радовались путешествию, гомонили, кушали фрукты, конфеты, печеное. Только у моего сына шел обратный процесс. Желудок возмущался. А эти запахи только усиливали тошноту.