Калейдоскоп (СИ)

Итог его практических изысканий был таков: в течение недели умер сосед сверху, сосед снизу и ещё двое из первого и третьего подъездов; Самсонов разбогател на четыре тысячи пятьсот восемьдесят шесть рублей сорок восемь копеек; чередой загадочных смертей заинтересовалась полиция и, кажется, какая-то спецслужба. Самсонов раньше просто бы не заметил этот маленький черный микроавтобус с глухо тонированными стёклами, припаркованный напротив его дома, а если бы и заметил, то не увидел бы в нём ничего подозрительного. Осторожность заставила его прекратить эксперимент и затаиться. Надолго.

Через несколько лет Самсонов уволился с работы, продал квартиру и уехал навсегда в неизвестном направлении.

Он стал очень расчётливым и не брал на одном месте слишком много. Часто переезжал. Траектория его движения по стране была отмечена смертями и напоминала сужающуюся к центру спираль. Центральной точкой его устремлений была столица. Он двигался к ней медленно, но упорно, так же медленно и упорно богатея. Теперь Самсонова было не узнать в этом дородном, самоуверенном господине с личным водителем, разъезжающим на «майбахе», с солидными счетами в отечественных банках и в оффшорах, обедающего в дорогих ресторанах и знакомого со многими полезными людьми в бизнесе и во власти.

Проблема выбора, говорите? Помилуй бог, о чем это вы?!

Философ

(деревенский)

Это Авенир Метёлкин. Авенир — стихийный философ. Экстракт, выдавленный и собранный из глубин народного опыта. Авенир не пишет книг. Природа ему благодарна. Он сохраняет леса и не загрязняет реки отходами целлюлозно-бумажного производства. Авенир разговаривает. Он беседует с людьми, и в беседах этих, неспешных и обстоятельных, рождается истина. Но Авенир не навязывает истину людям. Он осторожен и терпелив. Он указывает людям направление в поисках правды, а люди самостоятельно постигают её масштабность. Люди благодарны Авениру. Они приносят ему деньги, еду и курево. От денег Авенир отказывается. Авенир не нуждается в деньгах. Он любит выпить. Но Авенир не алкоголик. Добрая выпивка раскрепощает его ум. Люди берут деньги и покупают Авениру водку. Он сдаёт пустые бутылки. На вырученные от сдачи бутылок рубли Авенир покупает сладости и угощает ими детей. Авениру нравится радостные детский смех. Дети благодарны Авениру.

Авенир сидит на ошкуренном сосновом брёвнышке и курит беломорину. Глаза его хитро прищурены и в уголках глаз разбегаются веером лучики морщинок. Авенир умиротворённо улыбается и бережно гладит коричневой задубелой ладонью шероховатую поверхность соснового бревна.

— Вот как, значить! - ласково говорит Авенир, сплевывая густую слюну. - Надоть, надоть, - продолжает он, вылавливая их мятой пачки новую папироску.

— Людей-то сколько, - изнывая душой, тоскует Авенир, постукивая жёлтым от табака ногтем по папиросной пачке. - Э-э-э-э-х-х-х!

Чиркает спичка. Авенир подносит трепещущий огонёк к папиросе, глубоко затягивается и с дымным выдохом заходится в перхающем кашле.

— Здоровье уже.., - то ли жалуется, то ли извиняется Авенир. - Надоть, надоть, - хрипло повторяет он, гладя свежеошкуренное сосновое брёвнышко и в этом незатейливом «надоть» сокрыта по спудом вековая мудрость и сила народа.

Я тихо встаю и ухожу. Авенир глухо кашляет и бормочет что-то неразборчивое. «Надоть, надоть», - вспоминаю я и на сердце моё ложится светлая печаль.