Калейдоскоп жизни

В Англии я обычно возил москвичей в Гринвич. Колоритный городок за Темзой, знаменитая обсерватория, за ней лесопарк, где можно разложить выпивку и закуску прямо на нулевом меридиане. Кстати, по местным легендам, древние бритты метили рубежи своих владений мочой. Стало быть, тому, кто окропит Гринвичский меридиан или экватор, суждено повидать весь мир. Я со многими повторял опыт, и лично для меня поверье сбылось.

Возле нулевого меридиана я прожил пять лет, а вот на экваторе побывал лишь пару раз и второпях. Впервые это произошло в Сингапуре. Там есть отель «Раффлз», хранящий колониальную атмосферу викторианской эпохи. Ежедневно в половине шестого вечера на выходящей к морю террасе собираются джентльмены в белых смокингах, дамы в длинных платьях и белых перчатках до локтя. Они пьют из узких бокалов знаменитый «Слинг». Час коктейлей всегда совпадает в Сингапуре с тропическим закатом, ибо солнце на экваторе круглый год садится и встает в одно и то же время.

Именно в отеле «Раффлз» Вертинский впервые пропел о «бананово-лимонном Сингапуре». Однако цитрусовые, как и яблоки, там не вызревают: поскольку длина дня не меняется, во время весеннего цветения им не хватает солнечного света. В песне слово «лимонный», видимо, относится к феерическим краскам местного заката.

Во второй раз на экватор я попал в Сомали, когда там был с визитом Председатель Президиума Верховного Совета СССР Подгорный. Тогдашнего главу государства мне уже доводилось сопровождать в Египет, Сирию, Турцию, Иран и Афганистан. Николай Викторович держал себя с журналистами дружелюбно, а когда выпадала свободная минута, любил потолковать по душам, послушать наши байки.

Во время такого мимолетного диалога я посетовал, что в нашей программе нет поездки на экватор, до которого от Могадишо всего час езды. Рассказал про поверье древних бриттов. Мол, интересно отметиться на экваторе, стоя одной ногой в Северном, а другой — в Южном полушарии. Микола Викторович рассмеялся и попросил такую поездку организовать («Только без телевизионщиков!»).

Выехали на рассвете, причем я впервые в жизни сидел не в двенадцатой, а в третьей машине эскорта. В месте пересечения нового шоссе с границей полушарий сомалийцы второпях насадили пальмы, которые за ночь успели завянуть. «В узком составе» прошли вдоль линии экватора, обозначенной на песке крупной галькой. И встав лицом к Южному полюсу, выполнили задуманный ритуал.

На обратном пути состоялся памятный диалог с министром информации Сомали, ехавшим в нашей машине.

— Скажите, а у вас в России есть экватор? — поинтересовался он.

— У нас, к сожалению, только Полярный круг.

— Зато у нас в Сомали целых два экватора. Старый, где стоял бюст Муссолини, который мы взорвали, и новый — на шоссе, которое помогли проложить советские специалисты. Теперь будем возить туда важных гостей…

Не знаю, удастся ли мне для полноты картины побывать и на полюсе. Это уже сделала моя дочь, унаследовавшая профессию востоковеда. Она уже повторила то, что я считал двумя экзаменами на звание япониста: во-первых, поднялась на гору Фуцзи, чтобы встретить там рассвет, а во-вторых, шесть часов высаживала рисовую рассаду по колено в холодной весенней грязи. Хотел бы отправиться с ней на Северный полюс, куца наш ледокол стал возить японских туристов. Вот только выполнить в Арктике ритуал древних бриттов буцет сложно.

Вальс в венской ратуше

В июне 1986 года меня пригласили в Вену в качестве гостя-докладчика на Генеральную ассамблею Международного института прессы. Данная организация объединяет не журналистов, а владельцев средств массовой информации — газет, телекомпаний, радиостанций. Эти состоятельные люди ежегодно собираются в какой-нибудь из мировых столиц и проводят такие встречи на широкую ногу. Достаточно сказать, что венскую ассамблею открыл президент Австрии, а закрыл — федеральный канцлер.

Вторым гостем-докладчиком был нобелевский лауреат, архиепископ Туту из Южной Африки. Тема встречи — «Восток глазами Запада и Запад глазами Востока» — мне весьма импонировала. А обстановку, в которой проходила дискуссия, можно было назвать моим звездным часом.

Мы сидели в Редутном зале дворца Хофбург, где в 1815 году проходил Венский конгресс. Именно там Бетховен впервые исполнил для коронованных особ Европы свою кантату «Момент славы». Передо мной красовался Государственный флаг СССР, а сидевшие позади эксперты должны были при необходимости снабжать меня аргументами и фактами.

Но все смазал происшедший месяцем раньше Чернобыль. Мой доклад «Восток глазами Запада» вызвал бурю эмоций. Направленность их была отнюдь не в мою пользу. Целых два дня я находился под градом упреков: почему советские средства массовой информации упорно замалчивали истинные масштабы катастрофы, хотя ее последствия стали угрозой для других стран? Почему власти медлили с эвакуацией населения из пострадавших районов и даже не отменили первомайскую демонстрацию в Киеве?