Калека, Дева, Старец и Дитя

Предвкушая момент чужого триумфа, как свой собственный, он разглядывал эту голодную антропоморфную стаю с полуулыбкой. Илай ждал, когда они поклоняться ей, чтобы самому расправить плечи. Его невосприимчивость к её влиянию сделала бы его сопричастным величию самых могущественных отшельников. Кроме того, так он бы смотрелся чертовски выигрышно на фоне остальных мужчин, если не смотрелся до сих пор…

Но обломался в итоге именно он.

— Даже свирепая мифь не смеет тревожить наш покой, даже певчие птицы замолкают в нашем присутствии, стыдясь своих голосов, — проговорила она недовольно. — Мужчины, вы слабы, безобразны и от вас столько шума. Когда я смотрю на вас, то боюсь, что тьма осквернит второй мой глаз. Убирайтесь.

Слишком долгое вступление для короткого приказа с нулевым результатом. Всё грозное впечатление, которое произвела её речь, уместилось в жалком судорожном выдохе какого-то девственника-новобранца.

Илай недоумевал.

Дева нахмурилась. Она повторила приказ громче, настойчивее. И на этот раз результат был не нулевым, а обратным. Её голос, лишённый силы, превращал даже самые страшные проклятья в приглашение.

Она отшатнулась, напуганная собственным бессилием больше, чем двинувшейся на неё толпой.

Женщина смотрела не на врагов, а на дрожащие руки, словно гипнотизируя собственное тело. Что она вспоминала в такой момент? Вторжение Датэ? В тот раз она выглядела такой же растерянной, слабой, преданной? Достаточно беспомощной, чтобы принять помощь от «мужчины-который-был-ничуть-не-лучше-него»?

Глухо выругавшись, Илай отошёл от двери, за которую мог бы выйти, но нет, куда он без своего оружия. К тому же, он ещё не терял надежды на триумф. Напротив, похоже, вся слава как всегда достанется ему. Радовало ли это? Не слишком. Он понял, что никакого иммунитета к силе Девы у него нет. То, что он отшельник, живущий за счёт её сущности вот уже десять лет, не играло никакой роли. Он — не единственный, кого она не способна подчинить.

Дева отступала, пока в итоге не прижалась спиной… не к стене, а к его груди. Илаю хватило пары секунд, чтобы оказаться позади. Чертовски проворный для «старика», точно.

Обхватив её шею так, чтобы женщина смотрела вперёд, Илай положил другую руку ей на грудь, над сердцем. Привычное, но каждый раз удивляющее своей силой желание убить всех, кто смотрел на неё, пронзило его, когда он взглянул перед собой, передалось ей — через его руку прямо в сердце, зажгло её глаза…

Умрите.

Все, кто был в комнате, упали как подкошенные. Вместе с Девой, что в его планы не входило. Илай чуть сжал пальцы на её шее, щупая пульс. Потом, повернув её, опять ненавистно безвольную, в своих руках, прижался ухом к груди.

Сердцебиение… такое громкое. Не сдерживая улыбки, он слушал этот чудесный звук и смотрел на мёртвые тела на полу. Вот ещё одно его отличие от Датэ: он подарил им милосердную, безболезненную смерть, тогда как командир Калек любил своих врагов помучить. Это ничуть не оправдывало его, но, чёрт, парни всерьёз собирались воевать с «Пламенем погребальных костров», а значит, уже подписали себе смертный приговор.

Положив Деву на кровать, Илай поскорее завернул её в простыни. Не потому что торопился, а потому что она чертовски хорошо смотрелась на этом ложе греха, который он арендовал на всю ночь.

Прикрепив мечи к поясу, а третий, метафорический, закинув на плечо, Илай прошёл по золоту к выходу. Те, кто подслушивал в коридоре, шарахнулись от него, прячась по комнатам или сбегая вниз по лестнице. Женщины заголосили так, будто он произвел небывалую сенсацию, хотя убийства здесь были таким же обычным делом, как и секс. Если он не удивил их, когда заказал себе шлюху, то почему удивил сейчас?

Конечно, суть в том, как именно это выглядело. Он выбрал себе в соучастницы Деву в таком деле и в таком месте. Случая и гостей интереснее этому публичному дому больше не видать…

Но когда Илай спустился, то понял, что ошибся. Похоже, странных гостей здесь привечали постоянно. Как ещё объяснить, что посреди опустевшего зала, будто на освободившейся специально для него сцене, по-взрослому сложив руки на груди, стоял ребёнок. Не понять ни пол, ни возраст. Но богатая одежда указывала на то, что он не выблядок и не служка. Что ещё говорило в пользу знатности мальца? Его «подтанцовка». За его спиной полукругом стояли женщины, одетые по-военному удобно, но ярко. Они так отличались от местных девочек, что Илай не сомневался: никто даже из пропивших себе последние мозги забулдыг не стал бы к ним лезть. Попробуешь шлёпнуть такую по заднице — останешься без руки. На это красноречиво намекали мечи, висевшие у каждой на поясе.

Илай знал, что они пришли за ним…

— Отдай мне женщину, — заявил ребёнок.

Чего?!

— Если тебя не устраивает собственный гарем, выбери себе любую другую, ты же, блин, в борделе, — проворчал Илай, на что его телохранительницы отреагировали слажено: обнажив лезвия мечей, они опустили на глаза непроницаемые повязки. Будто прекрасно знали, с чем им придётся иметь дело, и успели подготовиться.