Календарь Морзе

Пару раз мне звонили какие-то странные люди и зловещими голосами требовали, чтобы я «немедля тащил сюда свою шалаву, а то хуже будет». Я кратко посылал их нахуй и вешал трубку. На улице за мной периодически таскались какие-то мутные личности, но было ли это слежкой, паранойей или просто каким-то очередным вывертом творившегося вокруг абсурда, я понять не мог. Искал на рынке цыганку со спиралями — но она больше не появлялась, а без них ночевка на берегу закончилась только покусанной комарами мордой — ни пророческих снов, ни рыбака. Хреновый из меня медиум.

Иногда я даже жалел, что иммунен к здешнему безумию — обзавелся бы на все согласной тульпой Анюты, мы бы поженились, нафантазировали бы себе красивых синеглазых детей — мальчика и девочку… Девочка чтобы непременно была белокурая, как Аня, а мальчик — все равно, для мальчиков это не главное. Так и жили бы счастливым семейством, потому что это именно то, чего мне больше всего хочется. Хотя, если верить Марте, люди никогда не знают, чего им на самом деле надо.

Марта ко мне больше не приставала, делая вид, что никакого разговора между нами не было. Мартын вел себя с ней совершенно по-свински — выходил играть пьяным, лажал, доиграв — бросал сестру и исчезал «в нумерах». Марта не жаловалась, сидела за нашим столиком, крутя в тонких красивых пальцах бокал с минералкой и слушая наши со Славиком разговоры.

— Благотворительность, — рассуждал Славик, — это когда человек, присвоивший результаты труда тысяч людей, жертвует одну стомиллиардную часть наворованного на каких-нибудь африканских лемуров, полярных котиков или африканских детишек. Потому что лемуры, детишки и котики милые, и его фото с ними украсит обложку таблоида. За это он получит налоговую скидку, которая позволит ему присвоить еще больше денег, а фото он использует в своей предвыборной компании, чтобы стать депутатом/сенатором/конгрессменом, и уж тогда спиздит столько бабла, что мир содрогнется!

— Это все-таки помощь бедным… — вежливо отметила Марта.

— «Помощь бедным» — это чудовищное лицемерие, — отмахнулся Славик. — Деление общества на богатых и бедных создано как раз теми, кто больше всех кричит про эту помощь. Разделение общества на слои, в которых нижний ест из помойки и спит на улице, а верхний распоряжается суммами размером с бюджет государства, является основной движущей силой социума. Его главным мотивирующим вектором, обеспечивающим кнут и пряник для каждого гражданина. Когда человек видит в телевизоре миллионеров на яхтах, а на улице видит нищих, то ему хочется так, как в телевизоре, а не так, как на улице. Поэтому помощь бедным — это тщательно дозированное поддержание status quo: «Следите, чтобы они были живы. Следите, чтобы они оставались бедными».

— Вы избыточно циничны, Слава, — покачала головой Марта.

— Он просто мало выпил, — пояснил я. — Примерно через сто пятьдесят граммов станет вполне сентиментален.

— Увы, — вздохнул Славик, — не для меня сегодня этот путь. На этом празднике жизни я буду одновременно коверным клоуном и конферансье.

— Ты пойдешь. Антон? — просила меня Марта.

— Рад бы пренебречь, но Кешью велел быть…

Речь шла о благотворительном бале-маскараде, который внезапно устроил для горожан губернатор. В честь чего и зачем — для меня было загадкой. Славик, скорее всего, был в курсе, но не делился, да я и не настаивал. Думаю, просто для улучшения морального климата, сплочения элит и прочих ложных социальных ценностей. Приглашения на мероприятие были именные и считались весьма престижными, поэтому я весьма удивился, получив такое. Меня никак не отнести к городскому истеблишменту.

— Мартын тоже будет, — грустно сказала Марта. — Но без меня. У него какая-то новая пассия…

— У меня билет на два лица, — предложил я ей. — Хочешь?

— Да, очень хочу… если это будет удобно, — спохватилась она.

— Думаю, вполне. Я не большой любитель пафосных пьянок, но буду рад тебя сопроводить.

— Какой у тебя будет костюм?

— Костюм?

— Антон! — укоризненно сказала Марта. — Это бал-маскарад! И раз я иду с тобой, то должна соответствовать твоему образу.

— Э… А можно я оденусь радиодиджеем? — жалобно спросил я. — Ну там, джинсы, рубашка, кеды…

— Да, женской руки тебе точно не хватает… — укоризненно покачала головой Марта. — Пойдем!

В странном крохотном магазинчике, где по стенам были плотно развешаны пышные кружевные платья и мрачные черные фраки, безмолвная пожилая женщина окинула меня сканирующим взглядом, переглянулась с Мартой и исчезла где-то в подсобке. Не знал, что в городе есть такая лавочка — неужели кто-то тут носит фраки? А может, Марта ее выдумала? Может ли тульпа создать тульпу?