Календарь Морзе

— Нет, нет, — замахал он руками в ужасе, — тут все очень хорошие, добрые и дают большие чаевые. Но понимаешь… Люди пьют по-разному. Вот ты хорошо, пьешь, весело. Ты пьешь не потому, что тебе плохо, а чтобы стало еще лучше. Ты выпьешь и пойдешь за столик говорить и смотреть на женщин. А те, кто пьет не за столиком, а за стойкой, обычно пьют невесело. У них что-то грустное в жизни и они, выпив, говорят с барменом. Им больше не с кем говорить об этом, друг Антон. Они рассказывают мне грустные истории, а я не могу так! Мне всех жалко, я начинаю плакать!

Он украдкой промокнул полотенцем уголок глаза. Прелесть наш Адам. Вот он, Анютин идеально добрый человек. Надеюсь, негры не в ее вкусе.

— Не знаю только, куда идти… — вздохнул он. — У меня ж, как у латыша — только хуй да душа.

За время своих скитаний Адам виртуозно овладел русским языком и нахватался такой идиоматики, что только диву даешься.

— Зато душа у тебя большая.

Адам подмигнул, перегнулся через стойку и сказал мне на ухо:

— На хуй тоже никто не жаловался!

— Не надо никуда уходить, Адам, — сказал ему я. — Вот представь — приходят эти несчастные люди в бар, а тебя нет. Или хуже того — стоит какой-нибудь чужой, равнодушный человек. Насколько тяжелее им станет? Нет уж, неси свой крест.

— Неси свой крест — это же христианство, да? — спросил Адам. — Надо запомнить, хорошие слова…

Сам Адам был растаманом. Средний русский растаман обычно сильно удивляется, узнав, что его «Великий Джа» — это попытка дикого негра выговорить сложное слово «Иегова», а растафарианство — это творческое осмысление торопливых проповедей приготовляемого на ужин католического миссионера. В общем, никак не оправданное климатически существование «русских растаманов» связано не с великой религиозной силой этого учения, а с неотразимой привлекательностью идеи курить траву, слушать рэгги и нихрена не делать, ожидая, пока «Джа даст нам всё». Впрочем, не самая худшая концепция на фоне «аллах акбар».

— Адам, ты слышал, что люди пропадают? — поинтересовался я наудачу.

— Слышал, друг Антон, — кивнул негр, протирая и так идеально чистые стаканы. Бармены всегда так делают.

— И что говорят?

— Кто как… — ответил он уклончиво. — Некоторые недовольны, что они пропали, некоторые недовольны, что пропали не они.

— Даже так?

— Знаешь, друг Антон, — вздохнул Адам, — люди постоянно чем-то недовольны.

— Привет! Уже вовсю пьешь?

— Привет, друг Славик, — поприветствовал пришедшего Адам. — Он только начал. Тебе налить?

— Конечно, Адам, как ему.

— Мы пойдем за столик, — сказал я негру. — Не будем пить у стойки и рассказывать тебе грустные истории.

— Я знаю, друг Антон, приятного вечера!

Пока Славик увлеченно копался в меню, я открыл на телефоне сайт «Анютины глазки» — посмотреть, чему меня предпочли сегодня. Аня уже увлеченно полоскала новую инициативу мэра:

«Я прямо вижу реализацию этого прекрасного закона! Первым делом — законодательный запрет жрать после шести. Рестораны, столовые, закусочные, буфеты — все закрываются в 18.00, под угрозой штрафов и лишения лицензии. Вы что, потерпеть не можете? Да вы в таком случае больные обжоры, страдайте молча!

К сожалению, с гастрономами сложнее — некоторые граждане могут заявить, что они только покупают продукты вечером, а употреблять их собираются в разрешенное законом время. Однако, сами понимаете, тут первейшее дело — контроль. Добровольческие дружины „Здравпитконтроль“ с правом вторжения в частные кухни.

Вы только представьте себе: в 20.00 звонок в дверь.

— Кто там? — робким голосом спрашиваете вы.

— Открывайте немедленно, это „Здравпитконтроль“!

И тщетно вы тянете время, делая вид, что никак не можете найти ключи, пока жена судорожно моет посуду и прячет объедки — народ бдителен! Народ не обманешь!

Суровые люди с красными повязками, где в белом круге расположилась перечеркнутая вилка, укоризненно качают головами, пощупав еще теплую плиту и проверяя пломбы на замке холодильника. На их худых аскетических лицах молчаливое осуждение, а в руках протоколы и постановления.

— Не зря соседи, значит, неоднократно сигнализировали, что от вас вечером блинами пахнет! А еще интеллигентные люди, очки носят! — говорит, сдерживая торжествующую интонацию, общественная активистка вашего дома, она же главный дружинник „Здравпитконтроля“.

— Вон, рожу-то какую наели, диетопреступники, — тихо шепчутся между собой дружинники.

— Да что вы говорите! — жалко оправдываетесь вы. — Это случайность! Да мы никогда, да у нас велотренажер есть!»

Но общественность неумолима — на первый раз отделаетесь штрафом и приглашением на обязательную лекцию: «Здоровое питание — священная обязанность каждого горожанина». При рецидиве, увы, — похудательно-трудовой профилакторий. А если вы злостный нарушитель, то и лишение специального права покупки продуктов недиетического ряда.